Дэвид Маккалоу - Вечная тайна лабиринта

Куропатка, впрочем, и сама однажды появляется в мифе о лабиринте. В своих «Метаморфозах» Овидий рассказывает, как Дедал, достав из моря тело Икара, хоронил его, а тем временем «куропатка-болтунья в болоте / крыльями бить начала, выражая кудахтаньем радость» [14] Перевод С. Шервинского. . Очевидно, куропатка напоминает Дедалу о племяннике, которого он убил в Афинах — из-за чего, собственно, он и явился ко двору царя Миноса. Дедал воспылал ревностью к сыну своей сестры, своему ученику, потому что у того были все задатки к тому, чтобы стать еще более гениальным изобретателем, чем Дедал. Он создал циркуль и даже хвастался тем, что острые кости рыбьего скелета навели его на мысль о ручной пиле. Пила стала последней каплей в чаше терпения Дедала, который утверждал, что уже сам изобрел этот инструмент, — и он сбросил племянника с крыши храма. Дедал постарался спрятать тело, но боги превратили душу юноши в куропатку. Возможно, птица, ликующая над могилой сына Дедала, — всего лишь художественный прием, одна из метаморфоз, но вполне вероятно, что ее образ отсылает нас к истокам создания танцевальной площадки Ариадны.

Если представить себе, что в основе мифа о лабиринте лежит не история о кровавом убийстве чудовища, а эротический танец на особым образом размеченном полу, конечно, становится намного проще найти объяснение загадочному рисунку, нацарапанному довольно грубо на предмете, который на первый взгляд представляется небольшим коричневым винным кувшином этрусков VII века до н. э. и хранится в римском Капитолии. Названный «кувшином из Тральятеллы» в честь местечка в Италии, где его обнаружили в 1878 году в захоронении, этот сосуд стал причиной самых жарких споров в области изучения лабиринта.

Если рассматривать его узор слева направо — так, будто читаешь комикс, — то первым видишь изображение женщины с мячом в руке, напротив которой стоит мужчина. (Что символизирует этот мяч — клубок или золотое яблоко? И кто это на рисунке — Тесей и Ариадна или Афродита и Парис, и в таком случае мячик в руке — это яблоко раздора, положившее начало Троянской войне?) Следующая сцена — семеро юношей, которые идут прикрываясь щитами, украшенными изображением дикого кабана, а за ними — двое всадников, и на их щитах — птицы. За спиной у первого всадника сидит обезьяна, но есть предположения, будто бы это горбатый карлик. А затем, после схематичного наброска лабиринта, подписанного (возможно, намеренно неверно) «Троя», следует романтическая интерлюдия, которую в обсуждении сосуда часто оставляют без внимания. А на этом рисунке, завершающем некую процессию, или танец, или даже спортивное состязание, две пары длинноволосых людей (или, возможно, это одна и та же пара, но изображенная в двух разных позах?) с энтузиазмом совокупляются рядом с лабиринтом, очень похожим на тот, который чеканили на кносских монетах.

Изображение на сосуде для вина, изготовленном этрусками в VII веке до н. э.

В следующей главе мы поговорим подробнее об этой загадочной сцене на этрусском кувшине. Однако — какой бы несерьезной она ни казалась — версия о том, что миф о лабиринте сводится к провокационной эротической пляске, в которой танцующие «крутятся-вертятся» сложными кругами по направлению к центру, к наивысшей точке наслаждения, проливает свет на многие непонятные моменты происхождения лабиринта.

На протяжении столетий Тесей, убийца Минотавра, представал во многих лицах. В Древнем мире мужественным деяниям Тесея-героя и искателя приключений соответствовали подвиги его кузена Геракла (для римлян — Геркулеса). В феодальные времена он виделся славным королем — таким, как король Артур. А ведь и в самом деле его первый подвиг, ознаменовавший собой окончание детства, во многом предвосхитил первый подвиг короля Артура Пендрагонского. Юный Артур должен был вынуть меч из камня, и это означало бы, что он станет королем. Молодой Тесей — в деревне, где его вырастила мать, — сумел поднять огромный камень и найти под ним меч (и, возможно, более практичную вещь — пару сандалий), прежде чем отправиться в Афины, где царь Эгей признал его наследником (ведь это он сам спрятал под камнем меч и сандалии до рождения Тесея — чтобы спрятать и защитить будущего правителя).

Во времена Средневековья, когда притчи, религиозные аналогии и аллегории проникали буквально во все, начиная с чисел и заканчивая символикой домашних животных, Тесея почитали в христианских церквах, поскольку один из его поступков предвосхитил Иисусов. Оба они спустились в преисподнюю, чтобы встретиться с самим дьяволом и освободить заблудшие души. Тесей отправился туда на склоне лет, чтобы вызволить Персефону, — и Христу предстояло сделать то же самое между моментом распятия и воскрешения. Хотя один спускался в царство Тартар, а другой — в ад, оба героически прошли испытание и вернулись на землю, хотя Тесей и не был столь удачен в своих поисках, как Иисус. Ну а схождение молодого Тесея в самое сердце лабиринта — не было ли оно само по себе символическим и даже иконографическим, прямо в духе христианства, столкновением с рогатым Сатаной?