Сергей Глезеров: Вокруг Петербурга. Заметки наблюдателя

Впрочем, конечно, история последних веков для нас гораздо ближе и понятнее, чем далекой древности. Особенно притягивает эпоха рубежа XIX–XX веков, которой уделено немалое место в этой книге. Исторические аналогии и параллели так и напрашиваются сами.

Чем мы отличаемся от наших недавних предков, чем они отличались от нас? В чем были наивны они, в чем нам стоит поучиться у них? И почему они не смогли сберечь свой мир, почему практически все, что годами, десятилетиями созидали они вокруг себя, сгинуло в считанные годы революции и Гражданской войны? Была ли их в этом вина или таков был неумолимый ход истории? И кто распоряжался этим ходом истории? Было ли предопределено то, что случилось с Россией в ХХ веке? И почему не удался глобальный эксперимент послереволюционных лет по построению новой жизни?

Все эти вопросы сразу же встают, как только погружаешься в тот мир, одновременно и похожий, и непохожий на наш.

Для примера – характерный взгляд современника на близкую ему действительность. На протяжении летних месяцев 1913 года в газете «Вечернее время» регулярно печатались путевые заметки петербургского спортсмена-автомобилиста Лаврецкого, в которых он подробно рассказывал о своем путешествии на «моторе» из Петербурга в Германию. Во всех мельчайших деталях и подробностях описывал он свои впечатления, курьезы и недоразумения, в которые приходилось попадать. Сегодня читать эти путевые заметки очень любопытно, замечая, что изменилось, а что осталось неизменным.

Старт автопутешествия Лаврецкого был дан поздним вечером одного из июльских дней 1913 года. В Петербурге царствовали белые ночи, и все окутывал загадочный полусумрак. «Несколько взволнованный шофер, какая-то женщина, которая пришла его провожать, были на углу Владимирского и Невского, – сообщал Лаврецкий. – Потом загудела наша труба, распугивая извозчиков, и мы поехали». Московские ворота «проглотили автомобиль и выбросили нас». Машина устремилась к Гатчине по шоссе, которое Лаврецкий оценил как «сравнительно хорошее».

«Гатчина приплыла к нам сначала гимназистами и барышнями, а потом прелестный обелиск указал нам скорейший путь на Лугу», – описывал путь Лаврецкий. Под Лугой случился первый курьез: подъезжая к городу, путешественники решили уточнить, сколько им еще ехать. Навстречу им попались два мужичка: один пьяный, другой трезвый. Пьяный ответил: «Верст двенадцать будет», а трезвый сообщил, что уже верст восемь, как проехали поворот на Лугу. Путешественники не поверили пьяному, а зря: дорогу, в отличие от трезвого, он указал правильно. Покружившись по шоссе, путники выехали на то же самое место, где беседовали с пьяным и трезвым и, вняв теперь совету пьяного, двинулись по верной дороге.

Шоссе через Лугу оказалось отвратительным, хотя и называлось «городским». За Лугой живописные пригорки снова уступили место скучной «припетербургской» равнине. К утру путешественники добрались до Пскова и сразу же бросились в гостиницу. «Сонный официант, сонная гостиница, сонная улица раннего воскресного утра, – говорилось в путевых заметках. – Забота о бензине и масле, поездка на вокзал, где нет путеводителей по Пскову, короткий завтрак, автомобиль уже приятно шумит, и мы готовы».

После Пскова начались неприятности. Сначала прокололи шину, а потом налетели на колдобину и сломали рессору. «Наш шофер, орловский крестьянин, недолго находится в припадке отчаяния: он находит кусочек дерева, подкладывает ключ под сломанную рессору, перевязывает все это веревками, и мы неуверенно двигаемся дальше, – писал Лаврецкий. – К счастью, по дороге попадается уже к вечеру деревушка, где мы с помощью симпатичного эстонца подворачиваем деревяшку и, купив у него вожжи, крепко затягиваем больную рессору»…

Только за пограничным шлагбаумом, на немецкой стороне, пошла гладкая дорога, без всякой тряски. Затем автопутешествие продолжилось в Германии и затянулось на несколько недель. Прошло оно без волнений и приключений.

И вот прошло всего каких-то полтора десятка лет, и все переменилось. Отныне путешествовать просто так было неправильно: туризм должен быть обязательно пролетарским. Председатель Общества пролетарского туризма, один из пламенных «бойцов революции», крупный деятель партии и государства, прокурор РСФСР, один из организаторов первых показательных процессов против «врагов народа» Николай Крыленко, к туризму подходил с четких классовых позиций: «Пролетарский туризм для нас прежде всего есть один из методов социалистического строительства»…