Абрам Рейтблат - От Бовы к Бальмонту и другие работы по исторической социологии русской литературы

Для писателей, журналистов, ученых чтение всегда было важным условием их профессиональной деятельности, теперь же у них возникла потребность быть знакомыми с гораздо более широким кругом источников – для участия в политической и идеологической борьбе своего времени. Но это были люди с уже сформировавшимся мировоззрением, способные критически относиться к публикуемым статьям и художественным произведениям.

Больше всего читала во второй половине XIX в. молодежь (учащиеся университетов, гимназий и семинарий), что обусловливалось интенсивными поисками своего места в жизни 45. Они читали главным образом радикальные журналы («Современник» и «Русское слово», позднее «Отечественные записки» и «Дело»), причем наибольший интерес вызывали статьи Н.А. Добролюбова, H.Г. Чернышевского и Д.И. Писарева 46.

Значительное место в чтении учащихся в 1860-е гг. занимала эмигрантская литература, прежде всего – издания Герцена 47. В Петербургском университете, по воспоминаниям одного из студентов, «с жадным вниманием читали мы, собравшись в кружок у кого-либо из нас, издаваемые Герценом—Искандером в Лондоне “Колокол” и “Северную звезду”, обсуждая и комментируя по нашему разумению всякую статью этих журналов, восхищаясь как замечательной стилистикой и языком их автора-эмигранта, так и содержанием их, всегда одухотворенным горячим желанием свободы и прогрессивных реформ для России» 48. В Московском университете «в аудиториях открыто читали “Колокол”, “Полярную звезду”, “Будущность христианской религии” Фейербаха, “Материя и сила” Бюхнера и т.п. сочинения» 49.

В военных учебных заведениях классы «делились на герценистов и антигерценистов» 50, в Петербургском кадетском корпусе во время занятий читали с преподавателем «Колокол» и «Полярную звезду», книги эмигрантов И.Г. Головина и П.В. Долгорукова 51. Киевские гимназисты «засиживались над книгами Герцена “Былое и думы” и “С того берега”, которые доходили до нас в крайне истрепанном виде. “Колокол” тоже часто ходил по рукам и читался нарасхват» 52.

Позднее в чтении молодежи значительное место стала занимать нелегальная и запрещенная книга. Например, в период подъема народнического движения (1873) «занятия в вузах были заброшены, мы старались впитать в себя возможно большее количество знаний к весне, когда рассчитывали двинуться в народ для пропаганды. Читали “Анархию” Бакунина, журнал “Вперед”, сочинения Чернышевского, Худекова, Флеровского, Лаврова и др.» 53.

Активно читалась и обсуждалась молодежью философская (Л. Фейербах, Д. Штраус, М. Штирнер, Т. Карлейль, К. Фохт, Я. Молешот, Л. Бюхнер, О. Конт, Г. Спенсер) и социально-политическая литература (А. Токвиль «Демократия в Америке» и «Старый порядок», Р. Оуэн, К. Сен-Симон, Ш. Фурье, Г. Бокль). Значительное место в чтении принадлежало и естественно-научным изданиям (Ч. Дарвин, В. Лекки, Дж. Тиндаль, Т. Гексли и др.), но они интересовали читателей не чисто научным содержанием, а своим мировоззренческим аспектом, как проводники материалистического мировоззрения в противовес религиозному.

В книге искали аргументы в пользу уже сложившегося «реалистического» мировоззрения, основными чертами которого были материализм и атеизм в философии, радикализм в политике, «разумный эгоизм» в этике. Немногочисленные считавшиеся авторитетными книги воспринимались как источник доказанной наукой истины в последней инстанции. «Молодые люди входили в храм науки с уже создавшимся настроением и ожидали, что им будет дан в руки новый катехизис, основные догмы которого уже предначертаны. Их нужно было только оформить и подкрепить цитатами», «толпы людей молодых, а иногда и зрелых, для которых всемирные ученые были оракулами мудрости, могли весьма поверхностно читать “священные” книги, могли даже не читать их, а довольствоваться их пересказом; могли из прочитанного делать выводы весьма произвольные; могли от лица оракула говорить то, что ему и не приходило в голову; могли, наконец, кроме избранной книги, забросить все остальные, не хотеть знать ничего, что с этой книгой не согласуется <���…>» 54.

Много читала молодежь и современную художественную литературу. Этому в определенной степени способствовали радикальные перемены в преподавании словесности в начале 1860-х гг., в результате которых «расширился выбор произведений, подлежащих школьному изучению, в школу могла войти общественная современность с живой проблематикой текущей борьбы, литература могла явиться средством критического осмысления угнетательского общественного строя в его прошлом и настоящем, расширилась ученическая активность и сознательность в учебном процессе <���…> упрочились и вошли в жизнь требования осмысленности в усвоении учебного материала» 55. Однако утилитаристский подход к художественной литературе (во многом под влиянием Д.И. Писарева), ожидание от нее инструкций и поучений нередко приводили к тому, что написанным на высоком художественном уровне, сложным и неоднозначным произведениям И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого молодежь часто предпочитала дидактичные и одномерные, но выполненные в «прогрессивном» духе романы Н.Ф. Бажина и А.К. Шеллера-Михайлова.