Александр Дюма: Сальватор. Том 1

– Да нет, конечно. Просто я вас называю кучером, раз вы кучер.

– Ну и ладно!

И он, ворча под нос, направился было к лошадям.

– Так чего вам было от меня нужно? – полюбопытствовал лакей.

– Мне? Ничего.

– А вы ведь только сейчас спросили…

– Что именно?

– «Скажите-ка, дружище!»

– Да, верно… Дело-то вот в чем: господин Пуарье… Вы, разумеется, его знаете?..

– Какого Пуарье?

– Ну, господина Пуарье.

– Не знаю я никакого Пуарье.

– Господина Пуарье, фермера из наших мест… Неужто не знаете? У господина Пуарье стадо в четыреста голов! Не знаете господина Пуарье?..

– Да говорю же вам, что не знаю никакого Пуарье.

– Тем хуже! Он приедет одиннадцатичасовым дилижансом из Пла-д'Этена. Знаете дилижанс Пла-д'Этена?

– Нет.

– Вы, стало быть, не знаете ничего? Чему же вас мать с отцом обучили, ежели вы не знаете ни господина Пуарье, ни дилижанса Пла-д'Этена?.. Да-а, надобно признать, что есть на свете легкомысленные родители.

– Да при чем здесь господин Пуарье?

– Я собирался передать вам от него сто су, но раз вы его не знаете…

– Я не против познакомиться.

– Если уж вы его не знаете…

– А зачем ему давать мне сто су? Не за красивые же глаза?..

– Нет, конечно, принимая во внимание, что вы косой.

– Не важно! Так почему господин Пуарье вам поручил передать мне сто су?

– Он хотел снять номер в гостинице, потому что у него есть дельце в Сен-Жерменском предместье; он мне сказал: «Шарпильон!..» Так меня зовут – Шарпильон, и это имя передается в нашей семье от отца к сыну…

– Очень приятно, господин Шарпильон, – заметил лакей.

– Он мне сказал: «Шарпильон! Передашь сто су служанке гостиницы „Великий Турок“ на площади Сент-Андре-дез-Арк, пусть оставит за мной комнату». А где ваша служанка?

– Это ни к чему! Я сниму для него номер ничуть не хуже, чем она.

– Ну нет! Раз вы его не знаете…

– Это совсем не обязательно для того, чтобы снять комнату.

– Аи впрямь! Не так вы глупы, как кажетесь!

– Благодарю!

– Вот сто су. Так вы сможете его узнать, когда он приедет?

– Господин Пуарье?

– Да.

– А он себя назовет?

– Ну конечно! У него нет оснований скрывать свое имя.

– В таком случае я провожу его в одиннадцатый номер.

– Как увидите толстого весельчака, закутанного в кашне и в коричневом рединготе, смело можете сказать: «Вот господин Пуарье». А засим, спокойной ночи! Да хорошенько натопите одиннадцатый номер, ведь господин Пуарье – мерзляк… Да, вот еще что. Мне кажется, он обрадуется, если в номере его будет дожидаться хороший ужин.

– Договорились! – кивнул лакей.

– Ох, как же это я мог забыть!.. – запричитал мнимый Шарпильон.

– Что такое?

– Да самое главное! Он пьет только бордо!

– Отлично! Бутылка бордо будет ждать его на столе.

– В таком случае ему нечего больше и желать, кроме как иметь такие же глаза, как у тебя, чтобы смотреть в сторону Бонди, дабы убедиться, не горит ли Шарантон.

Расхохотавшись собственной шутке, мнимый форейтор покинул гостиницу «Великий Турок»

А через четверть часа у ворот гостиницы остановился кабриолет, из которого вышел господин, в точности соответствовавший описанию Шарпильона, и представился г-ном Пуарье, его уже ждали, и лакей проводил его в одиннадцатый номер, куда уже был подан прекрасный ужин, бутылка бордо стояла на положенном расстоянии от огня и согрелась в достаточной мере, как и положено, перед тем как за нее возьмется истинный гурман

Пять минут спустя г-н Пуарье устроился в комнате номер одиннадцать и знал ее так, словно прожил в ней всю жизнь Господин Пуарье обладал характером, позволявшим ему очень скоро сходиться с людьми, а также темпераментом, благодаря которому он быстро осваивался в любой обстановке, однако постоялец заявил лакею, что за ужином ему никто не нужен, что он любит есть в одиночестве, так, чтобы никто не подливал вина в еще не опустевший стакан и не уносил тарелку, когда она еще полна Оставшись один, мнимый Пуарье, или истинный Жибасье, прислушивался до тех пор, пока на лестнице не затихли шаги лакея, а затем приоткрыл дверь Как раз в эту минуту г-н Сарранти собрался выйти Жибасье притворил свою дверь, но запирать не стал Перед уходом г-н Сарранти отдавал распоряжения служанке, стелившей ему постель, из его слов следовало, что он вернется через час-другой «Ого! – сказал себе Жибасье – Хоть время и позднее, похоже, мой сосед собрался прогуляться Поглядим, в какую сторону он направит стопы»