Александр Дюма - Сальватор. Том 1

– Позвольте и мне сказать вам, что вы прекрасны.

– Я? – удивился Петрус.

– Разрешите вам сказать, что вы красивы и я вас люблю, мой благородный Ван-Дейк! Знаете, я видела вчера в Лувре портрет великого художника; его талантом наделил вас Господь, а его именем называю вас я сейчас. Вспоминая историю, слышанную в Генуе об отношениях Ван-Дейка и графини Бриньольской, я чуть было не сказала вам – какое счастье, Петрус, чго мы не встретились в то время: «Я принадлежу вам, как она принадлежала ему, потому что вы так же хороши собой, как он, а тебя я люблю, несомненно, еще сильнее, чем она – его».

Петрус не сдержал радостного крика.

Он упал рядом с ней и, обняв за талию, нежно привлек к себе.

Регина склонилась, словно пальма под вечерним ветерком; положив голову Петрусу на грудь, она стала с улыбкой прислушиваться к учащенному биению его сердца, и каждый удар словно говорил ей: «Регина, я люблю тебя!»

Эта красивая пара смотрелась изумительно: ангелу счастья следовало бы превратить их в камень.

Слова замерли у них на губах. Что они могли сказать друг ДРУГУ? Девушка ощущала на своих волосах дыхание Петруса и вздрагивала, будто мимоза от дыхания пташки.

Она закрыла глаза, испытывая несказанное наслаждение, даруемое умирающему верой, что они проснутся в другом мире под взглядом Всевышнего.

Так они провели целый час в состоянии дурманящего оцепенения, и каждый из них упивался счастьем, дарил этим счастьем другого и молча им наслаждался, словно слишком явное свидетельство подобного блаженства должно было пробудить ревность в наблюдавших за ними звездах.

Но ни тот, ни другая не сумели справиться с охватившим их волнением: дыхание обоих участилось, их взгляды увлажнились, они жалобно постанывали; кровь, будто море во время прилива, затопила их сердца и стучала в висках.

Регина очнулась первой, вздрогнув, словно ребенок, которому привиделся страшный сон, и, дрожа всем телом, прильнула губами к губам Петруса, прошептав:

– Уходи… Ступай… Оставь меня, Петрус!

– Уже?.. – не поверил молодой человек. – Так скоро?.. Почему я должен тебя оставить, Боже мой?!.

– Ступай же, любимый! Уходи… Уходи!

– Нам грозит опасность, о ангел мой?

– Да, большая, смертельная опасность!

Петрус встал и огляделся.

Регина заставила его снова сесть и, испуганно улыбаясь, продолжала:

– Нет, опасность грозит не оттуда, откуда ты думаешь.

– Где же она?

– В нас самих, в наших сердцах, у нас на губах, в наших объятиях… Сжалься надо мной, Петрус… Я слишком сильно тебя люблю.

– Регина! Регина! – вскричал Петрус, сжал в руках голову девушки и страстно припал к ее губам.

Неизвестно, сколько длился их ангельски чистый поцелуй; их души словно слились воедино. С неба сорвалась звезда и, казалось, упала неподалеку.

Регина собралась с силами и вырвалась из объятий молодого человека.

– Давай постараемся не свалиться с небес, как эта звезда, любимый мой, – проговорила Регина, с любовью глядя на Петруса.

Тот взял ее за руку, привлек к себе и по-братски поцеловал ее в лоб.

– Перед лицом Бога, который нас видит, – сказал он, – перед звездами, Его очами, целую вас в знак высочайшего уважения и самого глубокого почтения.

– Благодарю вас, друг мой! – отозвалась Регина. – Подставь свой лоб.

Петрус повиновался, и молодая женщина вернула ему поцелуй.

В это мгновение часы пробили трижды и появилась Нанон.

– Через полчаса начнет светать, – сказала она.

– Как видишь, Нанон, мы прощаемся, – отозвалась Регина.

И они расстались.

Но прежде чем уйти, Регина удержала руку Петруса.

– Друг мой, – сказала она, – завтра, надеюсь, ты получишь от меня письмо.

– Я тоже надеюсь, – сказал молодой человек.

– Хорошее письмо! – пообещала Регина.

– Все твои письма хороши, Регина, а последнее – в особенности.

– Это будет лучшее из лучших.

– Ах, Господи, я так счастлив, что мне даже страшно.

– Не бойся и будь счастлив, – успокоила его Регина.

– О чем же ты рассказываешь мне в этом письме, любовь моя?

– Потерпи! Не следует ли нам оставлять немножко радости на те дни, когда мы не видимся?

– Спасибо, Регина, ты – ангел.

– До свидания, Петрус.

– До скорого свидания, верно?

– Вы только поглядите, – вмешалась Нанон, – я же говорила: вот и рассвет.

Петрус горестно покачал головой и пошел прочь, непрестанно оборачиваясь.

Что говорила Нанон о рассвете?

В эту минуту влюбленным, напротив, показалось, что небо затянули черные тучи, соловей умолк, звезды погасли: весь этот сказочный мир, созданный для них одних, исчез с их последним поцелуем.