Антон Антонов-Овсеенко - Берия

И все же о Маленкове, Хрущеве и Булганине нельзя сказать, что они стояли в стороне. Они не остановили злоумышленника, вместе с ним обманывали народ – относительно болезни и смерти Вождя. Но других вариантов не существовало. Предстоял дележ власти, а за спиной чудилось горячее дыхание старших соратников устраненного. Аллилуева дает нам в руки еще одну несомненную улику:

«А когда все было кончено, он первым выскочил в коридор, и в тишине зала, где все стояли молча вокруг, был слышен его громкий голос, не скрывающий торжества: – Хрусталев! Машину!»

... Некогда скорбеть о кончине диктатора. Да и к чему? Некогда делить власть, ее надо брать. Берия поспешил на Лубянку и без помех овладел центральным аппаратом на правах – впервые! – полновластного хозяина.

В Тбилиси экстренно отправлен специальный поезд с отборными оперативниками. Задание – вызволить из тюрем брошенных туда по приказу Сталина руководителей («Мингрельское дело»). И арестовать всех последних фаворитов генсека. Возглавить эту освободительно-карательную экспедицию Берия поручил своему испытанному помощнику Владимиру Деканозову, палачу без страха и упрека.

Новая жизнь – новые заботы. Прежде всего надо убрать лишних свидетелей. Лишними оказались, помимо некоторых врачей, все охранники кунцевской дачи. Двое, во избежание худшего, успели застрелиться. Офицеров Берия отправил в отдаленные районы страны. Обслуживающему персоналу – а там водились даже генералы – Берия приказал убираться вон. Это происходило, как с прискорбием отмечает дочь, на второй день после похорон.

«Совершенно растерянные, ничего не понимающие люди собрали вещи, книги, посуду, мебель, грузили все со слезами на грузовики,– все куда-то увозилось, на какие-то склады... Людей, прослуживших здесь по десять – пятнадцать лет не за страх, а за совесть, вышвыривали на улицу».

Да, а мебель-то, мебель зачем было вывозить? И книги. Здесь ведь можно, нет, должно музей открыть. И ходили бы к Святому Месту паломники, как ныне посещают Гори, родину Отца Народов, и то позорное место, под Кремлевской стеной, где он схоронен.

Что ж, и ходили бы. Если бы не Берия. Единственное, пусть невольно сотворенное злодеем благо. Зачтется ли оно ему?

В ходе судебного расследования, если бы оно состоялось при жизни заговорщиков, можно было бы легко обойтись без личных признаний Лаврентия Берия и соучастников. Вполне хватило бы косвенных улик. Иосифа Сталина устранил его верный соратник. А прямые улики сгорели вместе с товарищем Лаврентием в печи Московского крематория 23 декабря 1953 года.

Странная ситуация сложилась на верхних ступенях власти после смерти Сталина. Хрущев к этому времени еще не был в Политбюро первым. Здесь все решали Берия с Маленковым. Прежние фавориты Сталина – Молотов, Каганович, Ворошилов, Микоян – не могли противостоять могущественному тандему и подкрепить позиции Никиты Хрущева. Да и не хотели. Кабинетные интриганы, многоопытные карьеристы, они никогда не доверяли друг другу, ревниво следили за каждым шагом соперника, их ничто не объединяло. Впрочем, нечто общее в них было – жажда власти и страх ее утраты.

Опираясь на партийный аппарат, на многолетнюю традицию, Хрущев мог добиться от функционеров – в центре и на местах – беспрекословного подчинения своей воле. Но он не смел. А Берия выжидал.

Весной пятьдесят третьего в Политбюро установилось некое зыбкое равновесие сил. Кто нарушит его первым?

Берия начал готовить почву для генеральной перетряски верховного органа партии. У него был верный, как он думал, помощник – Маленков, с его богатым опытом и прочными связями в центральном аппарате. Берия опирался на всесильные органы кары и сыска и мог уповать на разрозненность членов Президиума. Кто сможет ему противостоять?

В мае из Киева прибыл один из старых сослуживцев Хрущева. Он принес тревожную весть: органы госбезопасности и внутренних дел Украины получили секретный циркуляр о мобилизации всех сил и переходе на режим боевой готовности. Циркуляр был направлен из МГБ, но ведь органы курировал Лаврентий Берия, директива исходила от него.

Природа наградила Никиту Сергеевича могучим инстинктом самосохранения.

Вызвав под благовидным предлогом кое-кого из провинции, он установил, что секретный циркуляр послан не только на Украину. Сколько лет жил он, партийный секретарь Никита Хрущев, под Сталиным, дрожа и пресмыкаясь, на положении не то шута, не то лакея. Теперь вот – Берия... Но как проникнуть в его планы? И, будто сжалившись, судьба послала ему двух перебежчиков из лагеря противника. Заместитель министра госбезопасности Иван Серов и министр внутренних дел Сергей Круглов, взвесив шансы своего шефа – а весами они располагали точными,– решили выдать его с головой. Они доложили Никите Сергеевичу все, что знали о намерениях Берия, обрисовали оперативный план вооруженного путча, диспозицию частей, назвали имена заговорщиков. В уголовном мире это называется «заложить со всем бутером».