Даниял Ибрагимов - Противоборство

«На одном широком совещании (это было в 1942 году) Зальцман потребовал от меня сверх плана изготовить 6 комплектов узлов танковых трансмиссий. Я напомнил ему, что еще накануне мы совместно установили – в силу ряда причин выполнение планового задания не обеспечено, неосуществимо. Однако с большим напряжением коллектив выполнял не только план, но и большую часть дополнительного задания. Об этом директор завода прекрасно знал.

Однако на очередном совещании Зальцман очень жестко обошелся со мной и огласил приказ о моем увольнении за невыполнение приказа.

Когда я покинул зал заседаний, референт директора вручил мне пакет с указанием вскрыть его дома, что я и сделал. Там оказалась записка Зальцмана следующего содержания: «Кузьма! Пойми меня правильно. Так нужно. Отдохни. А потом будем считать, что нарком (В. А. Малышев) освободил тебя от исполнения моего приказа. В пакете была путевка в дом отдыха».

Насколько справедлив или ошибочен поступок Зальцмана в этом случае, пусть судит читатель.

Теперь уже трудно представить себе, что до 22 июня 1941 года уральские заводы не выпустили ни одного танка, что продукция эта была им незнакома. Трудно потому, что каждый танкист-фронтовик знает: танки в годы войны шли с Урала.

Как проходила эвакуация ленинградского Кировского завода в Челябинск? Об этом уже написано и рассказано немало. Да и это не тема нашей повести. Но кое-какие эпизоды, характеризующие ход такого гигантского мероприятия, привести следует.

Переломным на ЧТЗ оказался сентябрь 1941 года, когда сюда прибыло 6000 рабочих и 700 станков с ЛКЗ. А всего в октябре – ноябре 1941 года из Ленинграда в Челябинск было эвакуировано свыше 15 тысяч лучших мастеров, квалифицированных рабочих и членов их семей. Туда же перебазировали наиболее ценное оборудование.

Василий Иванович Ефимов, вспоминая те дни, рассказывает:

– Я на Кировском на сборке работал. Жили неплохо. 10 июня дочка родилась. Только-только привезли из роддома... Вдруг – война. Многие ушли добровольцами на фронт, не раз и я просился, не отпускали. Однажды вызывают в заводоуправление: «Собирайтесь». Куда – не сказали. Летели самолетами до Тихвина. Потом погрузились в теплушки и почти месяц прожили на колесах.

После тяжелого вздоха, Василий Иванович продолжил:

– Что было, когда прибыли? Рая не было, остальное было. Стены без крыши, крыши без стен, ботинки брезентовые на деревянной подошве, селедка без гарнира. Народу со всей страны тьма тьмущая. Станки, оборудование, машины – день и ночь поступали. Всего не расскажешь. Одно слово – эвакуация.

Челябинцы встречали ленинградцев с особой теплотой. С поезда сразу вели в столовую. Там дежурил врач. Часть людей направлял прямо в больницы. Но на следующее утро они были уже в цехах.

Как ни странно, славу первоклассного предприятия Челябинскому тракторному заводу создали именно специфические трудности. Ведь производство боевых машин требовало серьезного изменения технологического процесса, перепланировки и перестановки оборудования, изготовления новой оснастки, инструментов – короче говоря, коренной ломки и перестройки почти всех цехов.

Приняв под свое начало ЧТЗ, новый директор Зальцман шел к своей цели решительно. Тракторное производство было приостановлено: станки срывались с фундаментов, перетаскивались на новое место, где стояли сиротливо, никому ненужные. А ломать то, что вчера с любовью и большим трудом налаживалось, не просто. Некоторые кадровые рабочие завода буквально плакали.

Жизнь показала, что Зальцман, ломая старые линии, приспособления для тракторного производства, оказался прав: после войны к старой модели трактора возвращаться не пришлось... Особо нажимал он на концевые операции, не «слезал» со сборочного цеха. «Нет заготовок – посылай людей, иди сам, проси кузнецов»,– требовал он от начальников механических цехов.

Снег сыпался сверху, застывшую эмульсию смывали кипятком... Порой станки ставили моментально, иногда даже не заливали фундамент бетоном. Шлифовальные, зуборезные, требующие особой точности, правда, успевали все же и в этих условиях устанавливать капитально, чтобы не было тряски. Механики так уставали, что, получив отдых на 3 – 4 часа, здесь же, в подсобке засыпали. Иной засыпал, только начав снимать сапог. Один-то сапог он снимал, а на другой уже не хватало сил. Начнут человека будить, он проснется и... начинает снимать второй... Смешно, но и посмеяться не было времени: «Не спал, а на работу пора...»