Роберт Масси - Петр Великий. Деяния самодержца

Герцог Вольфенбюттельский, постоянный корреспондент Лейбница, в шутку предупреждал «нового Солона», что вряд ли он получит за свои старания что-нибудь кроме Андреевского креста. Но Лейбниц не слишком серьезно отнесся к своему новому назначению: «Я очень рад, что заставил Ваше высочество немного посмеяться над русским Солоном. Но русскому Солону мудрость греков не нужна, хватит с него и меньшего. Меня бы чрезвычайно порадовал крест Св. Андрея, если он усыпан алмазами, но их в Ганновере не дают, а только из рук царя [в России]. Обещанные же мне пятьсот дукатов пришлись бы весьма кстати».

В конце декабря 1711 года Петр вернулся в Санкт-Петербург после почти годичного отсутствия. Здесь он с головой погрузился во внутренние дела, которые пришли в некоторый упадок, пока он оставался на Пруте и в Германии. Царь распорядился расширить торговлю с Персией, учредил коммерческую компанию для торговли с Китаем и в апреле 1712 года приказал вновь созданному российскому Сенату переехать из Москвы в Санкт-Петербург. С приездом царя заметно оживилось строительство вдоль невских берегов, и в мае Петр заложил первый камень в основание нового Петропавловского собора, который Трезини собирался воздвигнуть на территории крепости.

Эта весна оказалась для Петра тревожной – он все еще не вывел свои гарнизоны из Азова и Таганрога, так что турки во второй раз объявили войну. Но царя успокоило необычайное видение, которое он описал Уитворту, а посол, в свою очередь, доложил об этом в Лондон: «Не так давно царю приснился сон: он видел, как дерутся друг с другом разные дикие животные, и тут на него бросился свирепый тигр с разинутой пастью и так его испугал, что он не мог ни защищаться, ни бежать. Но голос, неизвестно откуда исходивший, несколько раз призвал его не бояться, и внезапно тигр замер как вкопанный и больше не бросался на него. Тогда появились четверо в белом, вошли в гущу диких зверей, и ярость их сразу утихла, и все мирно разошлись. Этот сон так подействовал на воображение царя, что он записал его в своей записной книжке, указав число. Я нахожу, что это сильно укрепило его уверенность в себе».

19 февраля 1712 года Петр официально оформил свой брак с Екатериной и публично возвестил об этом. Церемония венчания, состоявшаяся в 7 утра в домашней церкви князя Меншикова, должна была упрочить положение законной супруги Петра в глазах тех, кто поговаривал, что заключенный втайне от всех в ноябре 1707 года брак не соответствует царскому статусу [52]. Кроме того, Петр хотел таким образом выразить благодарность своей терпеливой, преданной подруге за ее несгибаемое мужество во время Прутского похода, которое помогло ему выдержать это страшное испытание. Петр венчался в мундире контр-адмирала, причем вице-адмирал Крюйс выступал в роли посаженого отца, а другие морские офицеры были шаферами. Царь и царица возвращались к себе во дворец по дороге, вдоль которой выстроились и приветствовали их трубачи и барабанщики. Петр выскочил из саней, не доезжая дверей, чтобы успеть войти первым и повесить над обеденным столом свой свадебный подарок Екатерине. Это была люстра с шестью рожками из слоновой кости и черного дерева, над которой он самолично трудился две недели. В тот вечер, писал Уитворт, «общество было великолепно, обед превосходен, вино из Венгрии прекрасно, и, что особенно приятно, его не навязывали гостям в слишком больших количествах. Вечер завершился балом и фейерверком». Петр был в веселом расположении духа и во время пира признался Уитворту и датскому послу, что «свадьба эта плодоносна: у них родилось уже пятеро детей».

Через два года Петр почтил Екатерину, учредив в ее честь новую награду, орден Святой великомученицы Екатерины – ее небесной покровительницы. Он представлял собой крест на белой ленте с девизом «За Любовь и Отечество». Новый орден, как объявил Петр, призван увековечить роль его жены в Прутской кампании, где она вела себя «не как женщина, но как мужчина».

Еще в начале 1711 года, до злополучного похода на Прут, Петр был заинтересован в мире со Швецией. В Северной войне царь достиг гораздо большего, чем изначально намеревался. Благодаря завоеванию Выборга и Карелии Петербург получил, пользуясь выражением Петра, свою «подушку» на севере. С юга его защищали оккупированные русскими Ингрия и Ливония. Два новоприсоединенных морских порта, Рига и Ревель, вместе с Петербургом широко распахнули для России балтийское «окно в Европу». О большем Петр и не мечтал, и он искренне хотел мира.