Роберт Масси - Петр Великий. Деяния самодержца

Теперь положение Реншильда беспрерывно ухудшалось. Вначале, как и было задумано, он прорвался за линию редутов. В яростной кавалерийской схватке его эскадроны одолели противника и сумели вытеснить его с поля боя. Но теперь фактор внезапности был утрачен, наступательная инерция погашена затянувшимся ожиданием. Инициатива постепенно ускользала из рук шведов. Целых два часа Реншильду пришлось держать армию под жестоким неприятельским огнем, дожидаясь подхода заплутавшей пехоты. Правда, Левенгаупт наконец явился, но на Росса, похоже, рассчитывать больше не приходилось. Пытаясь восполнить эту потерю, Реншильд отправил в осадный лагерь под Полтавой приказ: резервным батальонам, охранявшим обоз, срочно выступить на подмогу армии и доставить на поле боя всю артиллерию.

Но гонцам Реншильда прорваться в шведский лагерь не удалось. Истекавшая кровью шведская пехота осталась без подкрепления, и огонь по русским по-прежнему вели только четыре пушки. К 9 утра Реншильд понял, что тянуть больше нельзя. Вот уже два часа он ждал подмоги, но теперь стало ясно, что ее не будет. Промедление было смерти подобно. Перед фельдмаршалом открывались три возможности. Можно было выступить на север, попытаться прорваться сквозь русский кавалерийский заслон, занять брод у Петровки и удерживать его в расчете уморить голодом царский лагерь. Но такой план таил в себе немалую опасность: и без того сильно уступавшие русским в числе шведы оказались бы разделены между Петровкой и Полтавой. Пожелай Петр напасть на любую из этих группировок, другая не только не смогла бы прийти своим на выручку, но, возможно, даже не узнала бы, что им грозит беда. Был и другой выход: согласно первоначальному замыслу, идти в атаку на русскую армию, которая все еще отсиживалась за земляными валами лагеря. Но это значило, что поредевшей шведской пехоте придется наступать по открытой равнине, под обстрелом множества неприятельских пушек, которые уже нанесли шведам невосполнимый урон. А за рвом, на валах, его солдат будут поджидать 30 000 русских.

Был и третий вариант, и именно его предпочел Реншильд. Он решил отступить. Силы его были слишком малы, а препоны велики непомерно. Но если откатиться назад, к линии редутов, то, минуя их, можно и Росса поддержать, и пополнить силы за счет его солдат. Затем, вернувшись на исходные позиции минувшей ночи, он сможет собрать и тех, кто сидел в траншеях вокруг Полтавы, и тех, кто патрулировал вдоль берега, и тех, кто охранял обоз. Тогда вместо двенадцати пехотных батальонов, которыми сейчас располагал Реншильд, у него будет двадцать четыре. С таким войском уже можно думать о новом сражении.

Но едва солдаты Реншильда начали перестраиваться из боевых порядков в маршевые колонны, произошло то, чего шведы никак не ждали. Наблюдавшие за русским лагерем офицеры вдруг заметили, что вся царская армия пришла в движение. Были открыты проходы, опущены мосты через рвы, и по этим мостам из лагеря хлынула многочисленная русская пехота и тут же начала строиться в боевые порядки. В первый раз за всю эту войну русская армия готовилась дать сражение армии шведов, причем оба монарха, Петр и Карл, находились на поле боя.

Все перемещения русских войск производились быстро и слаженно. По всему было видно, что теперь армия Петра имеет внятное понятие о дисциплине и строе. Многие тысячи людей и коней выстроились длинным плотным полумесяцем, обращенным фронтом к западу, навстречу шведам. На правом фланге стояла кавалерия Боура – восемнадцать полков драгун в красных и зеленых мундирах. На противоположном конце полумесяца, как всегда выделявшийся белым мундиром, занял позиции Меншиков. У него было на шесть полков драгун больше. Центр составили пехотные батальоны в зеленых мундирах под началом Шереметева и Репнина. Командующий артиллерией генерал Брюс приказал оставить часть орудий на валах, чтобы стрелять по шведам через голову русских войск. Остальные пушки артиллеристы в красных мундирах выкатили на передовую позицию, чтобы встретить шведов смертоносным огнем прямой наводкой.

Петр был в седле на левом фланге, с Новгородским пехотным полком. Царь сидел на любимом коне, мышастом арабском скакуне, подаренном ему султаном. В этот день под ним было седло, обитое поверх кожи зеленым бархатом с серебряным узором. Уздечка черной кожи была отделана золотом. Одеждой царь не отличался от своих офицеров: черная треуголка, высокие черные сапоги и Преображенский мундир бутылочно-зеленого цвета с красными отворотами. Только голубая андреевская лента выделяла государя. Вокруг Петра стояли прошедшие огонь и воду три батальона Новгородского полка в серых кафтанах и черных шляпах. Здесь скрывалась небольшая задуманная Петром военная хитрость. Как правило, в серые кафтаны обряжали необстрелянных новобранцев, а в этот раз Петр одел таким образом отборные батальоны и рассчитывал, что шведы клюнут на эту приманку и ударят по новгородцам в надежде на легкий успех.