Евгений Джугашвили - Мой дед Иосиф Сталин. «Он – святой!»

Говорят, что человек больше всего ненавидит того, кого предал. Кто из родственников Сталина, кроме меня открыто выступает в защиту И.В. Сталина? Думаю, что моя позиция по отношению к Сталину и вызвала в Светлане столь лютую ненависть ко мне. Ведь защита Сталина это, прежде всего, защита ценностей и вытекающих из них идей, ради осуществления которых жил, боролся и погиб И.В. Сталин. Ее обвинения в мой адрес в том, что я не внук Сталина и являюсь самозванцем всего лишь отчаянная попытка скрыть истинную суть конфликта. Чтобы было уж совсем понятно, сообщу о том, что обвинения в самозванстве начались лишь под конец ее недолгого, но скандального пребывания в СССР, до этого она считала меня своим родственником и наши отношения были действительно, как у любящих родственников. Подтверждением могут служить хотя бы ее собственные слова в книге «20 писем к другу», которые гласят: «…а пятерых из восьми внуков он (т. е. Сталин) не удосужился ни разу (там же, стр. 8) повидать…» Если бы во время написания этих слов она считала меня самозванцем, то количество внуков И.В. Сталина было бы не восемь, а семь. А разве не показателен ее раздел отцовских денег? Именно Светлана осадила Галину, потребовавшую себе всю долю Якова, «а не какую-то половину». Она вступалась за меня во время каких-то мелких недоразумений между мной и Глиной, пыталась даже лично нас познакомить, но безуспешно. По возвращении Светлана нашла общий язык с Сашей Бурдонским – сыном Василия, который публично признается в своей антипатии к деду В интервью с Леонидом Велиховым он сказал: «Я никогда не был почитателем Сталина. У меня были и есть совсем другие идолы: Станиславский, Немирович, Мейерхольд, Вахтангов, Комиссаржевская… у меня много божков, на которых молюсь. Сталина среди них нет. В молодости я вовсе его не любил, что с моим темпераментом приобретало форму активного отрицания…» Как говорится «рыбак рыбака видит издалека».

В 1986 году меня вновь вызвали «на ковер» к начальству. Но на этот раз к самому главному – Начальнику академии генералу армии товарищу Г.И. Салманову. Дело было зимой. Он смерил меня взглядом и попросил одеться. Сели в его «Чайку» и в полном молчании поехали. Я терялся в догадках: «Что случилось? Куда везут?» Приехали в Главное Политическое Управление (ГлавПУр) к его Начальнику генералу армии товарищу А.Д. Лизичеву. Облокотившись локтями на стол, главный идеолог армии сказал, что на имя Министра обороны СССР Маршала Советского Союза товарища Соколова поступило письмо, в котором автор изобличает полковника Джугашвили в недостойных для офицера махинациях: приобретение дачи в Грузии и машины, а также изготовление фотографий с целью наживы. «Опять Аллилуева», – подумал я. Но письмо написала некая Володина А.С., хранитель музея МИИТа, с которой общалась моя сестра Галина. После беседы со мной генерал армии А.Д. Лизичев сказал: «По службе к Вам у нас замечаний нет. Работайте, как работали. До свидания». В 1989 году меня вновь вызвал в кабинет Начальник политотдела Академии генерал-полковник М.Н. Дружинин опять по письму и опять от Володиной. По всей вероятности Володина или не получила ответ на свое письмо Министру Обороны, либо ответом они с Галиной были недовольны. Им хотелось «крови», например, разжаловать, уволить, посадить! Если не получилось по военной линии, решили ударить по партийной. Письмо направили в ГлавПУр, то есть Лизичеву А.Д.

Начальство поступило по принципу: есть человек – есть проблемы, нет человека – нет проблем. Мне предложили перейти в любую другую академию. Я выбрал академию имени М.В. Фрунзе. Должность была оставлена – старший преподаватель, но в академии Фрунзе она была уже не генеральская, как в академии ГШ. Так полковником я и закончил военную службу.

Жаль, конечно, что вмешательство моих родственников сильно навредило мне по службе. Обиды на начальство держать не могу – оно поступило стандартно: не вынося сор из избы, тихо закрыло дело. Обидно было покидать академию и расставаться с коллегами по работе. Особенно жалею, что не буду каждый день видеть моего друга Германа Васильевича Кириленко, с кем познакомился в этой же академии на военно-историческом отделении. Кстати, поздравляю его с присвоением генеральского звания.

Через два года Светлана поняла, что все ее чаяния и надежды рухнули окончательно. В поисках своего счастья она постоянно меняла место жительства, друзей и подруг. Все не устраивало. Не понравилось ей жить и в Грузии. Заур Месаблишвили занимался сопровождением Светланы Аллилуевой из Москвы в Тбилиси и обратно. Когда она решила вернуться на запад, в 1986 году, он провожал ее в аэропорт. Она ему сказала: «Мне надоело жить среди дикарей». А на прощание бросила в лицо: «Чекист проклятый».