Олег Козинкин - Защита Сталина. Кто пытается опорочить страну и победу?

А после того как его авантюра кончилась трагедией, спустя годы он еще и начал валить свою личную вину на других. На Сталина. И чаще всего за язык его никто не тянул в тех «обвинениях тирана», когда маршал на Верховного, своего старшего начальника, вешал свои личные «ошибки». Причем обвиняя Сталина в том, чего тот не делал.

Ведь что произошло – фланговый ответный удар по слабому участку противника сам по себе не так уж и плох и вовсе не безграмотен в принципе. Но если в масштабах отдельного фронта, армии такой ответный удар по слабому флангу атакующего вас противника еще может что-то дать в смысле успеха, то подобная операция в масштабах трех-четырех округов-фронтов чрезвычайно опасна своей непредсказуемостью (ввиду общего отставания наших войск от немецких в развертывании – в готовности воевать). А точнее, как раз «предсказуемостью» точного расчета. Тем более если вы планируете этот удар как именно немедленный!

Вот что пишет исследователь М. Нейман: «Это был весьма толковый и в принципе выполнимый план, при условии, если бы он был выполнен. А вот не выполнен он был по причинам вполне прозаическим. Это, во-первых, опоздание с развёртыванием. Во-вторых, ко времени начала войны мобплан МП-41 до конца не был отработан в округах и армиях, не говоря уже об его увязке с низовыми структурами. В-третьих, сама армия была ещё «сырая». Как пример во вновь сформированных мех. корпусах мало того не хватало техники, но и в большинстве своём не проводилось боевого сколачивания частей, а часто и подразделений. Просто не успевали. Я приводил как-то выписку из приказа НКО, по проверке командиров артиллеристов на профпригодность весной 1941 года. Из пяти проверенных артполков все пять получили неуд. А самое главное, низкая оперативно-тактическая подготовка командиров всех степеней, а особенно высших».

Но тут мы и сталкиваемся с простым вопросом – это планирование немедленного ответного удара из КОВО по слабому крылу противника было авантюрой или грамотным, но злоумышленным расчетом? Увы – авантюра минимум. И авантюра и отличается от нормального плана именно неразумностью и непросчитанностью решений и планирования. И это и есть умение и желание учитывать реальность, а не строить планов громадьё исходя из своих виртуальных фантазий об армии и возможной войне, когда мехкорпусам, имеющим дай бог половину танков от штата, ставят задачи на случай войны в 41-м так, как будто они полноценные и полностью танками укомплектованы. Хотя эти мк только на 42-й в планах должны были получать танки.

Но если генералы такие планы пишут в преддверии вой ны, то выбор не велик – либо бездари и авантюристы, либо негодяи, планирующие заведомо провальные и нереальные планы. Сочиняемые в условиях отсутствия одного из наиболее важных документа – мобилизационного плана страны на случай войны! В условиях, когда армия находится в состоянии реформ, объективно не имеет подготовленных к войне командиров во вновь создаваемых, часто с нуля соединениях! Но если Жуков и был полуграмотным воякой к лету 41-го, то Мерецков вполне академию Фрунзе окончил. Так на какой же год планы ответных ударов из КОВО могли стать выполнимыми – в 42-м или 43-м дай бог? Дай бог. Но «Соображения»-то Мерецкова и варианты к ним нашими «стратегами» писались на 1940–1941 гг.!

Теоретически, да, при выполнении всех подготовительных мероприятий под этот немедленный ответный удар, у жуковых могло что-то и выйти из этой авантюры. А реально – погром и причем вполне предсказуемый и просчитываемый. И для того, кто эту идею пропихивал в голову «стратегов» в ГШ времен Мерецкова-Жукова, это было ясно как божий день.

Но удар ответный по «южному» варианту надо было наносить именно быстро – пока немцы не успели прорвать оборону ПрибОВО и ЗапОВО, и дойти «до Минска» за неделю или врезать с севера по наступающему «на Люблин» КОВО. Как это и просчитывалось на январских КШИ во второй игре, однако под этот немедленный ответный удар требовалось быть полностью готовым нашей армии. Но реально – Захаров показывал расчеты – ответный подготовленный удар из КОВО был возможен только через 25–30 суток после начала мобилизации. Т. е. после окончания развертывания тылов и готовности воевать армий, прибывающих из внутренних округов. И даже то что «скрытое отмобилизование» и началось с мая месяца – через «учебные сборы», по которым призвали около 800 тысяч приписных и даже частично авто и лошадей из н/х – это не намного сокращало нам время в готовности воевать.