Сергей Кузьмин - Скрытый Тибет. История независимости и оккупации

Некоторые сторонники Карма-Кагью в Гьянцзе и Конпо восстали против новой власти, но были побеждены. В последующие годы власть Далай-ламы в Тибете признали Непал и Сикким, а сами тибетцы при поддержке монголов вмешались в дела Бутана — тибетского государства, лежащего на южных склонах Гималаев, впрочем безуспешно. На следующий год тибетцы и бутанцы заключили договор, в котором отношения возвращались к тому, что было до конфликта. Однако на следующий год вновь началась война. Тибетцы заняли Паро, но были выбиты бутанцами.

В 1645 г. Гуши-хан пожаловал Панчен-ламе титул Панчен-богдо («Великий мудрец»). В том же году на месте руин царского дворца 638 года в Лхасе началось строительство дворца Потала. Далай-лама V, проводя политику централизации страны, административными мерами возвышал школу Гэлуг над остальными. Так, он запретил школу Джонанг, [5] Тем не менее, школа Джонанг сохранилась до нашего времени, а ее монастыри были обнаружены в уединенных местах Тибета. В наше время возрождение этой школы благословил Далай-лама XIV. а ее монастыри и несколько монастырей Кагью передал школе Гэлуг. Население Кама обложили налогами в пользу правительства в Лхасе.

В древности и средневековье Тибет никогда не был частью других государств. Но отдельные территории, населенные тибетцами, входили в средневековые китайские и монгольские государства. Тесные контакты были с китайской империей Тан, которая соперничала с Тибетом, иногда выстраивала с ним равноправные отношения, иногда терпела военные поражения, но никогда не распространяла на него свою власть. Империя Мин имела незначительные контакты с Тибетом, в основном сводившиеся к личным отношениям правителей с отдельными ламами, раздаче титулов, обмену подарками и приграничной торговле. С другими китайскими государствами контактов почти не было. Более того, средневековые китайские государства, в отличие от монгольских, не были «центром притяжения» для тибетцев.

С другой стороны, происходила интеграция тибетцев и монголов в единую цивилизационную общность. Этому способствовали не только этнические связи и сходство мировосприятия, но и веротерпимость. Например, Мункэ-хан говорил: «Как Бог дал руке различные пальцы, так Он дал людям различные пути». {127} 127 Рубрук, 1957, с. 174. Несмотря на отдельные эксцессы, тибетский бон и монгольский шаманизм сохранились после принятия буддизма — самой терпимой из мировых религий. Знаменитый индийский царь Ашока (III в. н.э.), исповедовавший буддизм, писал в одном из эдиктов: {128} 128 Цит. по: Андросов, 2006а, с. 594. «Всякая чужая вера должна быть уважаема… и тот, кто чтит свою веру и порицает чужую из преданности своей вере… тот сильно вредит своей вере. И потому только согласие и полезно, так чтобы люди слышали закон одного и другого и чтобы они любили слушать его». В XVII в. в Тибет приезжали католические миссионеры с целью проповеди. Хотя их деятельность не увенчалась успехом, тибетские власти помогли им благополучно уехать в Индию, обеспечили всем необходимым, даже давали эскорт. Трудно представить подобную веротерпимость в то время в Европе или на арабском Востоке…

Монголы неоднократно помогали тибетцам объединить свою страну под единой властью. Их действия способствовали не только централизации Тибета и возвышению школы Сакья, а затем Тэлуг, но и дальнейшему развитию тибето-монгольской цивилизации. Тем не менее, некоторые авторы и до сих пор пишут: {129} 129 Овчинников, 2006, с. 41-42. «В XIII в. император Хубилай присоединил Тибет к Китаю… Желая закрепиться в Тибете, китайский император стремился найти опору среди настоятелей монастырей. Такие наместники впоследствии получили титул далай-лам». Здесь все неверно. Тибет не был частью империи Юань — которая к тому же была монгольским, а не китайским государством.

События первой половины XVII в. в Тибете иногда приводят как пример религиозных войн и нетерпимости буддизма. {130} 130 Напр., ParentiM. Friendly feudalism… И это не совсем верно. Войны велись между разными силами, претендовавшими на власть в Центральном Тибете, а религия была идеологическим оправданием. Полного уничтожения сторонников «побежденных конфессий» в этих войнах не было. Мирские последователи «побежденной» веры не уничтожались и не подвергались репрессиям по мотивам идеологии. В Тибете не было ничего, подобного Варфоломеевской ночи, уничтожению «идолопоклонников» исламистами или антикоммунистов — коммунистами. Кровопролитие в Тибете, наверное, было бы и в том случае, если бы война велась не под маркой религии.