Екатерина Коути - Джейн Остен и ее современницы

Как и все в нем, его ухаживания были неуклюжи, но Дору подкупала его доброта и искренний интерес ко всему, что ее касалось, – к ней самой, к ее карьере, к ее детям.

Как только столичное общество узнало, что Дора стала официальной любовницей Кларенса, из типографий хлынул поток карикатур. Особенно доставалось ее псевдониму, ведь на тогдашнем сленге слово «джордан» означало ночной горшок. На одной из самых жестоких карикатур художник Гиллрей изобразил огромный горшок с трещиной, куда с трудом и безуспешно пытается пролезть герцог Кларенс. За годы в театре Дора нередко сталкивалась с критикой, но с такой травлей – еще никогда. От потрясения она заболела, и Вильгельм пригласил к ней лучших врачей. Всеми правдами и неправдами он пытался остановить памфлеты и карикатуры, и хотя у него ничего не получилось, Дора оценила его усилия и здесь.

С каждым днем неловкий, но заботливый Вильгельм нравился ей все больше. Она поняла, что в глубине души он очень добрый и ранимый человек. Такие неспособны на подлость. И не беда, что он никогда во всеуслышание не назовет ее женой. Главное – все равно любовь.

Запаса его любви хватило на 25 лет.

Но это были очень счастливые годы.

Дора сумела договориться с публикой, встретившей ее в штыки после того веера карикатур, клеветы и грязи. Когда, наконец, смолк свист в зале, Дора подошла к краю сцены… и просто заговорила. Не заученными репликами, а от души. Она объяснила, что и не думала бросать театр и отсутствовала только по болезни. А поскольку она честно служила обществу, то всегда считала себя под его покровительством. Это была не мольба, а слова честного человека. Они укротили зрителей.

Беззлобно посмеиваясь, лондонцы величали ее герцогиней, да и сама она подшучивала над своим положением. Однажды она рассчитала кухарку за какую-то дерзость. Взяв деньги, старуха-ирландка постучала шиллингом по столу: «А вот теперь, моя дорогуша, я как возьму этот “тринадцатник”, да как сяду на галерке, а как твоя королевская светлость выйдет мне поклониться, уж так засвищу да затопаю твоему королевскому высочеству, что мало не покажется».

Казалось, жизнь наладилась и бесконечной чередой потекли размеренные будни. Несмотря на беспрестанные беременности, Дора продолжала выступать на сцене, в том числе и в ролях мальчиков. После двух выкидышей она родила герцогу первого сына в 1794 году. На радостях Вильгельм нарек его Джорджем в честь своего кумира Георга. В 1795 году родился второй сын Генри. Затем с небольшими интервалами начали появляться другие дети: в 1796 – София, в 1798 – Мэри, в 1799 – Фредерик (Фреддлз), в 1801 – Элизабет, в 1802 – Адольфус (Лолли), в 1803 – Августа, в 1805 – Августус (Тус). Последнего ребенка, дочь Амелию, Дора родила в 1807 году в возрасте 45 лет.

Можно восхищаться не только плодовитостью миссис Джордан, но и ее бесстрашием. В XVIII веке деторождение было занятием поистине для сильных духом. Материнская смертность была настолько высока, что некоторые женщины загодя писали письма еще нерожденным детям на случай, если так и не доведется с ними увидеться и поговорить. Но миссис Джордан рожала здоровых малышей и через нескольких месяцев возвращалась в театр.

Для растущей семьи требовался новый дом, желательно в пригороде, чтобы малыши могли резвиться на свежем воздухе. Орава детей не помещалась ни в лондонском доме Доры, ни в резиденции Кларенс-хаус. До поры до времени король и королева игнорировали положение младшего сына, но, видимо, такое изобилие внуков смягчило их сердца. Тем более что миссис Джордан вела себя скромно, не то что их другие невестки, законные и незаконные. А Вильгельм на фоне остальных сыновей и вовсе казался эталоном семейственности.

И в какой-то момент король самолично предложил Вильгельму одно из владений короны – усадьбу Буши-хаус в королевском парке Буши на юго-западе Лондона. В просторном особняке из красного кирпича было предостаточно места для всех детей Доры, включая трех старших дочерей. Вильгельм не пытался отделить родных детей от Фанни, Люси и Доди, ведь все они, так или иначе, были незаконнорожденными. Он даже забрал в Буши другого своего бастарда, семилетнего Уильяма, которого очень тепло приняла Дора. Конечно, дети не могли претендовать на титулы, зато Вильгельм обеспечил их фамилией «Фитцкларенс».

Буши-хаус, в наши дни Национальная лаборатория физики