Екатерина Коути - Джейн Остен и ее современницы

Герцогиня Девонширская умерла 30 марта 1806 года. Умерла на руках верной Бесс, благословив ее на брак с Уильямом Кавендишем.

Долги Джорджианы к моменту ее кончины были огромны. Конечно, она не успела их выплатить, оставила мужу, который выплачивал их оставшиеся до своей смерти годы.

Уильям Кавендиш ненадолго пережил Джорджиану и умер в 1811 году: супружеством со своей обожаемой Бесс он наслаждался всего два года.

Среди потомков Джорджианы Девонширской числится леди Диана Спенсер – «принцесса сердец», первая жена принца Чарльза. А среди потомков Бесс Фостер – Анна Винтур, главный редактор журнала «Vogue».

В 2008 году о Джорджиане Кавендиш был снят фильм «Герцогиня» с Кирой Найтли, Ральфом Файнсом и Хейли Атуэлл в ролях Джорджианы, Уильяма и Бесс. Сценаристы серьезно погрешили против истины, выставив Бесс Фостер разлучницей, а Уильяма – бездушным тираном. Видимо, они не могли даже представить, что любовный треугольник может стать гармоничным союзом, удобным для всех вовлеченных в него лиц. Тем не менее, это было так. Герцог Девонширский и две его герцогини обрели свое странное счастье. Как сказала бы Джейн Остен: «Одной половине человечества всегда непонятно, почему что-то нравится другой».

«Сим завещанием и моею последнею волею я завещаю, оставляю и передаю в случае моей кончины всю мою собственность всех разрядов и сортов, личную и иную, моей Марии Фитцгерберт, моей супруге, возлюбленной жене моего сердца и души моей».

Логично предположить, что таким прочувствованным завещанием облагодетельствовал свою жену некий мистер Фитцгерберт. Или даже какой-нибудь лорд Фитцгерберт, поскольку завещано было немало – особняк Карлтон-хаус со всеми портьерами, стульями, «столами простыми, инкрустированными и покрытыми бронзой», винами, книгами, коллекцией фарфора, серебряной посудой и прочими мелочами, необходимыми для беспечного вдовства. Однако нам не придется говорить о заботливом супруге по фамилии Фитцгерберт, потому что последнего никогда не существовало, а сей документ был составлен в 1796 году ни много ни мало принцем Уэльским, будущим Георгом IV, который в очередной раз возлег на смертном одре.

Принц любил притворяться умирающим, а составление завещаний, как, впрочем, и жалобных писем, действовало на него как общеукрепляющее. Наверное, поэтому он так и не удосужился заверить завещание, что превращало его скорее в трогательное любовное письмо, чем в юридический документ. Впрочем, когда Мария Фитцгерберт все же прочитала завещание, то была очень растрогана. Ее всегда радовало, что принц признает ее своей законной супругой.

Так оно, в сущности, и было.

Мария Фитцгерберт

Мэри Энн, Марию Фитцгерберт, простолюдинку, католичку, дважды вдову и тайную жену принца Георга IV, не назовешь Золушкой по двум причинам. Первая заключалась в том, что Мэри Энн Смит (или Смайт) родилась 26 июля 1756 года в зажиточной шропширской семье. Помещики Смиты владели землями не только в Англии, но и за границей, и их связи простирались не менее широко. Но что за старинная семья без скелетов в шкафу? У Смитов скелет, разумеется, имелся, да такой, что внушал ужас и отвращение консервативно настроенным согражданам.

Смиты были католиками. То есть англичанами, но как бы не совсем.

К католикам в Англии середины XVIII века отношение было настороженным. Поговаривали, что Папа Римский может освободить их от любой клятвы, включая клятву верности короне. А учитывая, что восстания якобитов, поддержавших католиков Стюартов, отгремели не так уж давно, на папистов посматривали косо. Чтобы как-то их обуздать, в разное время были приняты законы, ограничивавшие права католиков, пусть даже знатных. Так, католики не имели права заседать в парламенте, обучаться в Оксфорде или Кембридже, открывать школы или приобретать земли, а в 1692 году для помещиков «нехорошей» веры был введен двойной налог на собственность.

Тем не менее, лучшее средство от дурных законов – это их дурное исполнение. На бумаге выходило, что английским католикам уготована судьба парий, на деле же все выглядело не так печально. В теории родители должны были подавать на лицензию, чтобы обучать своих отпрысков в католических школах за рубежом. На практике никто за этим не следил. Опять же в теории пэры-католики не имели права появляться при дворе, однако они не только там появлялись, но и представляли монархам своих дочерей. Словом, деньги и титул способствовали религиозной терпимости. Но все равно мелкие пакости, вроде невозможности официально построить часовню, нет-нет да и отравляли папистам жизнь.