Джульетто Кьеза - Прощай, Россия!

Трудно найти мужество и спустя три года – и какие! – заняться самокритикой. Тяжело объяснять самим себе, что самое страшное – хотя и раньше о его наступлении предупреждали многочисленные симптомы – началось именно тогда, с их одобрения. Нелегко признать, что Конституция, хитростью навязанная стране через три месяца после кровопролития, была написана под аплодисменты и с участием московской «творческой» интеллигенции. Невыносимо смотреть в лицо друг другу после того, как выяснилось, что народ, чьи чаяния, как им казалось, они выражали, придерживался противоположного мнения. Когда «Независимая газета» 5спросила у группы подписантов, повторили бы они те же самые слова три года спустя, почти все хором ответили, что да, конечно, они подписали бы снова, хотя, может быть, тон воззвания, использованные выражения, да, да, кое-что они бы подредактировали. Некоторые дошли до того, что оправдывались тем, что даже не читали текст, который согласились подписать. «Вы понимаете, в такой момент… Ведь коммунистическая опасность была… Ведь опасность фашизма…» Единственный, кому стало стыдно – Юрий Давыдов, на вопрос газеты ответивший: «Каждый имеет право совершить глупость. Но в данном случае было бы лучше не воспользоваться им».

Разумеется, эта кучка нравственных пигмеев не пришла на похороны Владимира Нечая, как не пришел ни один представитель правительства и президентской администрации. На похоронах пили, как принято в России в момент прощания: полстакана водки, пирог со смородиной, вареная картошка со сметаной, блины без икры. Речи произносили очень сдержанные. Вокруг гроба стояли лучшие представители российской науки, исследователи, которым остальной мир мог только позавидовать. Многие не смогли приехать. Слетать из Арзамаса-16, другого секретного города, в Челябинск стоит 2 миллиона рублей, 400 долларов. Сколько российских ученых могут себе позволить такую роскошь?

Прощальные речи были печальны, но обвинений не звучало. Как подчеркнул Григорий Явлинский, единственный московский политик, нашедший время добраться до Урала, чтобы выразить свою скорбь, это – люди, отлично знающие, с каким ужасным потенциалом они имеют дело всю жизнь, и умеющие сдерживать свои эмоции. Но один из присутствующих вполголоса проговорился после церемонии: «Другой на его месте выбрал бы другой способ…» В смысле, чтобы привлечь внимание к ситуации. Все поняли, какой «другой способ» имелся в виду. Боже мой! Неужели в Москве не отдают себе отчета, насколько опасно доводить до такого отчаяния людей, в чьих руках основная ответственность за ядерный арсенал страны? В России, однако, это возможно.

С этой точки зрения перед теми, кто на самом деле пытается понять, что же происходит в России, предстает неутешительное, поистине леденящее зрелище.

Я вспоминаю, как зимой 1992 года в Тольятти состоялось совещание, в котором участвовали так называемые «красные директора» и тогдашнее российское правительство в почти полном составе. Присутствовали и.о. премьера Егор Гайдар, министры Шохин, Нечаев, Авен и куча другого народа. С либерализации цен не прошло и года, и правительство искало поддержки среди вчерашних советских промышленников, опасно склонявшихся к «центристским» обещаниям «Гражданского Союза» Аркадия Вольского.

Там были все «красные директора», по крайней мере наиболее крупных все еще государственных предприятий. Я отправился туда послушать дискуссию, понимая, что она могла стать важным моментом для решения судеб страны. Так и было. Я помню эти «кадры», этих зубров номенклатуры среднего звена, олицетворявшие монополизм коммунистического государства. Они сменяли друг друга у микрофона, а в президиуме сидели молодые, почти юные люди, только что покинувшие стены американских университетов, пропитанные рейгановско-тэтчеровским кредо, убежденные сторонники deregulation. И все зубры-директора говорили приблизительно одно и то же: мы поняли, что социализм умер. Мы знаем, что придется пожертвовать доброй частью наших производственных мощностей на алтарь конкуренции, эффективности и рынка. Но мы просим, мы умоляем вас учитывать два ключевых вопроса. Первое: что за нами стоят миллионы семей, которые мы не можем бросить на произвол судьбы. Второе: многие из представленных здесь предприятий могут достаточно быстро стать конкурентоспособными на мировом рынке, лишь бы государство выработало инвестиционную политику, направленную на их возрождение. Мы готовы закрыть то, что надо закрыть, но скажите нам, пожалуйста, что нам сохранить, на что вы хотите нацелиться, чтобы способствовать росту производства в будущем.