Андрей Елпатьевский - Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР

21. Георгий Селим-Бек Алибеков, имеет испанское гражданство, почетный прапорщик Легиона, переводчик в Высшей военной школе; капитан кавалерии царской армии, сержант в Гражданской войне, предложен как переводчик.

22. Николай Селиванов, имеет испанское гражданство, сержант Хефатуры в Мадриде; пехотный капитан царской армии, сержант в Гражданской войне, предложен в рядовые.

23. Николай Сладков, имеет испанское гражданство, работал чертежником в «Доменных печах Бискайи»; пехотный поручик царской армии, сержант в Гражданскую войну, предложен для картографических работ.

24. Леон Тоцкий, шофер, доброволец (вольноопределяющийся? – А.Е.) царской армии, сержант в Гражданской войне, предложен в рядовые.

25. Алексей Тринган, имеет испанское гражданство, был счетоводом на предприятии «Электрод»; капитан кавалерии царской армии, сержант в Гражданской войне, предложен в рядовые.

26. Антон Яремчук, сержант Хефатуры в Мадриде, пехотный капитан царской армии, сержант в Гражданской войне, предложен как переводчик.

27. Михаил Юренинский, сержант Хефатуры в Мадриде, пехотный капитан царской армии, сержант в Гражданской войне, предложен как переводчик.

28. Пабло Зотов, имеет испанское гражданство, почетный прапорщик Легиона при Пятой Бригаде; пехотный поручик царской армии, сержант в Гражданской войне, предложен в рядовые.

29. Николай Зотов, имеет испанское гражданство, был ординарцем Гражданского Правительства Барселоны; доброволец (вольноопределяющийся? – А.Е.) царской армии, сержант в Гражданской войне, предложен как переводчик (С. 399–401).

Наша попытка что-то выяснить о прошлом названных лиц в царской армии, к сожалению, не увенчалась успехом. Возможно, одной из задач будущего исследователя может стать поиск приведенных фамилий в материалах бывшего РЗИА [77]. Пока же в дополнение к сказанному приведем несколько свидетельств, касающихся русских участников Голубой Дивизии, выявленных нами в Интернете.

Вот что пишет Владимир Рудинский («Под Белым Крестом» № 2, апрель; № 3, сентябрь 1952 г., взято с «Форума военно-исторических реконструкций», www.livinghistory.ru):

«В слободе Покровской, через которую мне надо было пройти, я имел от знакомых адрес русского эмигранта Александра Александровича Трингама, состоявшего на службе в Голубой Дивизии и в тот момент работавшего в штабе в чине майора. Я отыскал его дом, поднялся на крыльцо и постучал. Молодой белокурый паренек в испанской форме открыл мне дверь. Я спросил его по-испански, здесь ли живет сеньор Трингам. В ответ он повернулся и крикнул «Александр Александрович! Тут тебя какой-то спрашивает…» Александр Александрович еще не встал – было раннее утро. Я прошел в его комнату. Высокий, с энергичным лицом, на вид еще молодой (хотя он не был слишком молод, так как принял участие в гражданской войне в России уже в чине капитана), с типичной офицерской выправкой, которая сразу бросалась в глаза, он принял меня очень любезно, когда я передал ему мое рекомендательное письмо. Через несколько минут у нас завязался оживленный, дружеский разговор. Трингам рассказал мне, что он сражался на стороне генерала Франко, куда отравился с началом красного мятежа в Испании; после войны получил испанское подданство и работал бухгалтером на большой фабрике в Мадриде. Он говорил, что им, белым русским, было очень трудно попасть на службу в Дивизию в силу противодействия не испанцев, а немцев. Ему удалось устроиться туда лишь благодаря случайности: в последний момент оказалось, что в одной из частей недоставало людей для ухода за лошадьми, и его приняли конюхом. В дальнейшем же знание русского языка помогло ему сделать быструю карьеру. По его словам, из десятка с лишним русских, поступивших в Дивизию, трое было убито, несколько человек вернулось в Испанию, задетые враждебностью немцев, остальные же продолжали работать.

Но интереснее всего были для меня полученные от него сведения о русской эмиграции – он был первым ее представителем, которого я увидел своими глазами. Судя по моему новому знакомому, об эмиграции у меня создалось самое лучшее мнение. Трингам был убежденный монархист: «Недаром династия Романовых правила в России 300 лет!» – и состоял в одной из монархических организаций, к сожалению, не помню, в какой именно. Он был именно таким человеком, из каких по нашему представлению должна была состоять эмиграция. Характерно в нем было то, что он употреблял все свое влияние у испанцев на пользу русского населения. В деревне все его знали и не могли им нахвалиться. Между прочим, его денщик, открывший мне дверь, был пленный красноармеец, которого он выручил из лагеря. У меня от этой встречи надолго осталась вера в русскую эмиграцию».