Андрей Елпатьевский: Голубая Дивизия, военнопленные и интернированные испанцы в СССР

Из статьи волгоградского историка в. г. Сидорова можно видеть, что практически весь послевоенный период испанские военнопленные, как и некоторые другие, не имели разрешения на переписку с родственниками (этим правом пользовались военнопленные немцы, австрийцы, венгры, румыны, итальянцы и японцы), и лишь Инструкция от 24 июля 1953 г. (приказ МВД СССР № 00576) разрешила переписку военнопленным всех национальностей, но только с близкими родственниками, указанными в личном деле осужденного [16].

Работавший в политорганах Ленинградского фронта и занимавшийся организацией пропаганды во вражеских войсках полковник Ю.В. Басистов в своем Автореферате кандидатской диссертации лишь однажды упоминает, что «к началу 1943 года в большинстве политорганов работали немецкие (а также финские, испанские, норвежские) военнопленные, вставшие на путь борьбы против фашизма» [17]. Но в более поздней его работе [18]Голубой дивизии уделено определенное внимание. Он пишет, что «было обеспечено постоянное идеологическое воздействие на испанских солдат и офицеров. Для участия в работе среди испанцев в Ленинград из Москвы прибыли два испанских эмигранта – Хуарес и Веласко». Ю.В. Басистов пишет, что советские листовки взывали к национальным чувствам и гордости испанцев, напоминали, что Россия всегда была другом испанского народа. Он утверждает, что командование стремилось отделить испанцев от немцев – был издан специальный приказ, переведенный на испанский язык, по войскам Ленинградского фронта № 127 от 20 сентября 1942 г. где предписывалось всех бросивших оружие и отказавшихся от борьбы испанцев накормить и отправлять в специальные лагеря для испанских военнопленных. [Спросим себя в скобках – не тем ли, что требования этого приказа впоследствии не исполнялись, было вызвано разочарование перебежчиков по поводу того, что их затем приравняли к немецким военнопленным? – А.Е.]. Басистов называет также перешедшего на нашу сторону 7 декабря 1942 г. капрала Мона; упоминает активного пропагандиста Феликса Карнисеро, который впоследствии не захотел вернуться на родину и жил на Украине вплоть до своей смерти в 1970 году.

Уже после опубликования нашей работы о военнопленных испанцах в Международном историческом журнале мы ознакомились с сообщениями Ю.Е. Рыбалкина [19]. В них достаточно детально дана военная история Голубой дивизии и содержатся некоторые сведения об испанских военнопленных. Автор пишет, что в фондах Центрального архива Министерства обороны России сохранились протоколы опросов военнопленных из 250-й дивизии, которые перешли на сторону Красной армии добровольно или были захвачены в плен. Зафиксированы показания капрала Франсиско Барреро Эскудеро, рядовых Лусио Корреса Рекивитиса, Хуана Наварро, Хосе Фернандеса Арместо, Антонио Альгано Молера, Аурелио Гомеса Чаморро, Доминго Ромеро Ортиса и др. (С. 70), однако автор не дает архивных ссылок на эти данные. Интересно его замечание, со ссылкой на фонд 504 ЦХИДК, что немцы активно пытались вербовать среди испанских офицеров агентов, но сталкивались с большими трудностями, так как испанского офицера очень трудно или невозможно подкупить и результатов можно добиться только находясь в дружественных отношениях с ним и указывая на общие цели и общих врагов (С. 71 второго сообщения).

Рыбалкин приводит сведения – по нашему мнению, не всегда точные, как мы увидим ниже, – о количественном составе испанских пленных, ссылаясь лишь на указанную выше справку от 28 апреля 1956 г.: «Всего в плену было 452 испанца, в их числе 10 старших и младших офицеров, 442 унтер – офицера и рядовых. Освобождено и репатриировано 382 человека (10 офицеров и 372 унтер-офицеров и рядовых). Умерло 70 человек (все унтер-офицеры и рядовые)» (С. 71 второго сообщения).

Его сведения о местах содержания пленных испанцев достаточно точны и представляют существенную ценность. «Пленные испанские добровольцы, – пишет он, – пройдя пункты для приема пленных в Озерки (Ленинградская обл.), Ленинграде и других, направлялись в лагеря: приемо-пересылочный лагерь № 157 г. Бокситогорска, № 158 г. Череповца. Попавшие в плен 10 февраля 1943 г. у Колпино Ленинградской обл. направлялись в лагерь НКВД № 270 (Новгородской обл.). В военных архивах сохранились протоколы допросов испанских военнопленных, например, летчиков Андреса Ашенси и Антонио Фабра (дается ссылка на ф. 37967 РГВА, оп. 6, д. 644). В разное время испанские военнопленные находились в лагерях: № 58 (г. Саранск), 62 (Киев), 99, 144 (Ворошиловградская обл.), 159 (Одесса), 182, 437, 476 (Свердловская обл.). В лагере № 270 (Новгородская обл.) после завершения репатриации (?!?! – А.Е.) на 1 января 1950 г. было 240 испанских граждан (в том числе 34 интернированных). К началу августа 1950 г. их стало 285 человек, из них 7 младших офицеров, 11 осужденных, а к концу года – 307 человек неосужденных и 11 осужденных». Автор дает ссылку на ЦХИДК, ф. 1 п, оп. 15, д. 212, но не пытается как-либо объяснить увеличение этих цифр после неизвестно когда прошедшей репатриации. Далее он пишет: «В этом лагере некоторые военнопленные призывали других к голодовке, отказываться от работы в шахте (например, бывший военнослужащий Голубой дивизии Антонио Рокка). В июле 1950 г. было два побега четырех военнопленных испанцев с объектов лагерных работ. Всех беглецов задержали. Через лагерь № 158 (Вологодская обл.) прошло 265 испанских военнопленных (приводится следующая динамика движения со ссылкой на ЦХИДК, ф. 1 а, оп. 35, д. 26):