Лев Троцкий - Дневники и письма

Опасаться со стороны левой оппозиции попыток повернуть острие репрессий в другую сторону нет оснований: такая политика уже испробована и исчерпала себя до дна; задача ведь и состоит в том, чтоб общими силами устранить ее последствия.

У левой оппозиции есть своя программа действий, как в СССР, так и на международной арене. Об отказе от этой программы не может быть, конечно, речи. Но насчет способов изложения и защиты этой программы перед ЦК и перед партией, не говоря уж о способах ее проведения в жизнь, может и должно быть достигнуто предварительное соглашение с той щелью, чтоб не допустить ломки и потрясений. Как ни напряжена атмосфера, но разрядить ее можно в несколько последовательных этапов при доброй воле с обеих сторон. А размеры опасности предполагают эту добрую волю, вернее, диктуют ее. Цель настоящего письма в том, чтоб заявить о наличии доброй воли у левой оппозиции.

Я посылаю это письмо в одном экземпляре, исключительно для Политбюро, чтоб предоставить ему необходимую свободу в выборе средств, если б оно, ввиду всей обстановки, сочло необходимым вступить в предварительные переговоры без всякой огласки.

15 марта 1933 г.

Принкипо Л. Троцкий

Пояснение

Полтора месяца тому назад приведенное выше письмо было отправлено в Политбюро ЦК ВКП(б). Ответа не последовало; вернее, ответ дан целым рядом действий сталинской клики: новым разгулом арестов в СССР, одобрением гибельной политики Коминтерна в Германии и пр. В другой исторической обстановке и на других социальных основах Сталин проявляет ту же бюрократическую слепоту, что и какой-нибудь Керенский87 или Примо-де-Ривера88 накануне падения. Сталинская клика идет семимильными шагами навстречу гибели. Весь вопрос в том, удастся ли ей обрушить в пропасть и советский режим? Во всяком случае она делает для этого все, что может.

Мы рассылаем этот документ ответственным работникам в предположении, даже в уверенности, что среди слепцов, карьеристов, трусов имеются и честные революционеры, у которых глаза не могут не раскрыться на действительное положение вещей.

Мы призываем этих честных революционеров связаться с нами. Кто захочет, тот найдет пути.

10 мая 1933 г.

Париж Редакция "Бюллетеня оппозиции"

ПРИЛОЖЕНИЯ

Л. Седов. Переезд в Алма-Ату

Дорогой друг, ты просил подробно описать путешествие наше до Алма-Аты -- изволь. Делаю это в форме протокольных записей

-- дневника. Кое-что по понятным причинам упускаю.

После крайне утомительных последних дней, особенно для нашего мнимого "отъезда", долго спалось. Я еще одевался, это было в начале первого часа, когда услышал звонок, затем топот ног и незнакомые голоса в коридоре. "ГПУ" -- мелькнуло. Так и есть, в коридоре стояла их целая группа, одетых в военную форму. Во главе с распоряжавшимся вчера на вокзале. На руках он имел ордер (как я узнал позже) приблизительно следующего содержания: "Предлагается коменданту т. К ... препроводить под конвоем гражданина Троцкого в г. Алма-Ату--немедленно". Подпись: Ягода. Обращаясь к Л. Д., комендант докладывает: "Отъезд ваш назначен сегодня в 2 ч 35 мин". -- "То есть как?.. А вещи? Мы не уложились ... За два часа до отхода поезда предупреждаете -- безобразие". -- "Мы поможем, поможем уложиться", -беспомощно повторяют они. Л. Д. отказался добровольно ехать, зашел в крайнюю комнату (спальню), куда мы все за ним проследовали. Кроме нас, т. е. Наталии Ивановны, брата и меня (Аня89 была на работе), были И. и Ф. В.90, случайно у нас находившиеся. Комнату заперли ... За дверью голос: "Тов. Троцкий, разрешите сказать вам несколько слов ..." -- "Вызовите Менжинского к телефону".

-- "Слушаюсь". Перерыв. "Тов. Троцкий (за дверью)! Менжин

ского нет" "Тогда Ягоду". Уходит. Ждем. "У телефона", -- слы

шим, но по голосу как-то неуверенно. Л. Д. отпирает и выходит в

коридор, где у нас телефон. Там происходит следующий диалог:

"Алло!" -- "Слушаю". -- "Кто говорит? Товарищ Ягода?" -

"Нет, Дерибас91". Не отвечая дальше, вешает трубку. Обращаясь

к гепеурам: "Иван Никитич Смирнов Дерибаса на фронте не до

стрелял за трусость, говорить с ним не желаю. Я просил Менжин

ского или Ягоду". Опять запирается дверь. "Их нет". -- "Они

спрятались под кровать и боятся подходить к телефону". Несколь

ко секунд молчания . . . "Товарищ Троцкий, выслушайте меня,

что вы от меня прячетесь?" Л. Д. нем, его взорвало. Он подошел

вплотную к двери: "Не нагличайте. Вы ворвались в мою квартиру

и смеете говорить, что я от вас прячусь..." Молчат. Выхожу в