Сергей Смирнов - Адмирал Колчак. Неизвестное об известном

Задачи перед флотом стояли чудовищные по сложности – в русско-японской войне Россия потеряла львиную долю своих боевых кораблей из состава Балтийского, Черноморского и Тихоокеанского флотов, входивших в состав эскадр под командованием адмиралов Рожественского, Небогатова, Макарова и сменившего его после его гибели адмирала Алексеева. Лучших, смею сказать, кораблей – кораблей, сумевших успешно преодолеть путь от Кронштадта и Севастополя и аж до самого Порт-Артура.

Всё это необходимо было воссоздавать. И именно планирование и организация воссоздания морской мощи империи и выпали на долю лейтенанта Колчака. В немалой степени благодаря и его стараниям на российских стапелях были заложены линкоры типа «Севастополь», дредноуты типа «Измаил», легендарные, не имевшие аналогов во всём мире эсминцы типа «Новик», качественно новые подводные лодки. Флотский историк Хандорин утверждает, что «все линкоры, половина крейсеров и треть эсминцев советского Военно-морского флота, в 1941-ом году вступившего в Великую Отечественную войну, были построены именно по этой программе»…

В 1908-ом году Колчаку был пожалован чин… капитана второго ранга! Во как: из лейтенантов – в кавторанги!!! И «продвинутые» критики «правителя омского» из более поздних «знатоков отечественной истории» немедленно возопили, что Колчак – не более, чем выскочка, которого в его головокружительной карьере, несомненно, продвигала чья-то «невидимая рука». Для нашего современника – скачок действительно гигантский. Но давайте рассмотрим, насколько. Первым офицерским званием на Российском Императорском флоте было звание мичмана, которое соответствовало нынешнему воинскому званию лейтенант. Вторым званием было лейтенант, соответствовавшее нынешнему старшему лейтенанту. Вот его-то и носил Александр Васильевич Колчак вплоть до 1908-го года. А дальше начинается чехарда – следующим воинским званием в современном флоте является капитан-лейтенант, соответствующий нынешнему армейскому капитану или штабс-капитану тех времён. Так вот штабс-капитаны тогда были, а капитан-лейтенантов – не было! Не везло при царе-батюшке кап-леям-то – то вводили их, то отменяли, то снова вводили. А Колчаку вот как раз «повезло» – в 1908-ом году звания капитан-лейтенант не было, а в 1910-ом раз – снова ввели! По артикулу 1915-го года опять было отменять собрались, да весь артикул какой-то кривой вышел: «первая империалистическая» уж вовсю шла – не до артикулов…

Следующим званием за кап-леем на современном флоте капитан третьего ранга идёт. И вот тут Колчаку, можно сказать, действительно «повезло» – не было на Императорском флоте такого звания. Вообще. Со времён матушки-императрицы Елизаветы Петровны аж! Таким образом, получил лейтенант Колчак следующий, согласно табелю о рангах и воинскому артикулу, воинский чин – капитан второго ранга. Без сомнительных перескакиваний через выдуманные «историками» «ступеньки». Да вот заслуженно ли?

Заслуженно. На тот момент Колчак за личное мужество, проявленное в полярных экспедициях, был награждён орденом св. Владимира IV степени, а так же являлся кавалером высшей награды Императорского Географического общества – Константиновской медали. Четвёртым в общем списке награждённых ею полярных исследователей, но первым среди них – русским! Так же он являлся кавалером ордена св. Анны IV степени с надписью «За храбрость» за «сторожевую службу и охрану прохода в Порт-Артур и обстреляние неприятельских позиций». И кавалером «золотого» Георгиевского оружия – наградного кортика с надписью «За храбрость» «за отличие в делах против неприятеля под Порт-Артуром». За весь период участия в боях на Дальнем Востоке он был награждён орденом св. Станислава II степени с мечами, а за личное мужество, проявленное во время обороны Порт-Артура, мечи были ему пожалованы и к ордену св. Владимира. Кроме того, Колчаку была вручена серебряная медаль «В память о русско-японской войне».

И при всех этих регалиях Александр Васильевич проходил в погонах лейтенанта… десять лет! А вот это уже для офицера, имеющего немалый опыт боевых действий – совершенно незаслуженно. И редкость по тем временам неимоверная. В салонах Петербурга перешёптывались, что это – «мелкая месть» за неоднократное «отлынивание» от флотской службы в угоду научно-исследовательской деятельности. Таким образом, «мохнатая рука» некоего «могущественного покровителя» и «головокружительная карьера» Колчака оборачиваются на самом деле чиновничьей несправедливостью, в основе которой часто лежит банальная зависть окружающих посредственностей.