Лев Троцкий - Сталин (Том 2)

Эти обстоятельства плюс известные положения национальной программы коммунизма определили характер национальной политики русских коммунистов.

Существо этой политики выразилось в нескольких словах: отказ от всех и всяких "притязаний" и "прав" на области, населенные нерусскими национальностями; признание (не на словах, а на деле) за этими национальностями права на самостоятельное государственное существование; добровольный военно-хозяйственный союз этих национальностей с центральной Россией; помощь отсталым национальностям в деле их культурного и хозяйственного развития, без чего так называемое "национальное равноправие" превращается в звук пустой; все это на основе полного раскрепощения крестьян и сосредоточения всей власти в руках трудовых элементов окраинных национальностей -- такова национальная политика русских коммунистов.

"Русские рабочие, -- писал Сталин в четвертую годовщину переворота, --не смогли бы победить Колчака, Деникина, Врангеля без... сочувствия и доверия к себе со стороны угнетенных масс окраин бывшей России. Не следует забывать, что район действий этих мятежных генералов ограничивался районом окраин, населенных по-преимуществу нерусскими национальностями, а последние не могли не ненавидеть Колчака, Деникина, Врангеля за их империалистскую и русификаторскую политику".

Антанта, вмешавшаяся в дело и поддерживающая этих генералов, могла опереться лишь на русификаторские элементы окраин. Этим она лишь разожгла ненависть населения окраин к мятежным генералам и усугубила его сочувствие к советской власти. Это обстоятельство определило внутреннюю слабость тылов Колчака, Деникина, Врангеля, а значит, и слабость их фронтов, т.е. в конце концов их поражение.

Наблюдение за ходом гражданской войны в стране производилось главным образом через посредство прямого телеграфного провода, и эту функцию нес Сталин как наиболее свободный от других занятий член ЦК. Разговоры Сталина по прямым проводам имели по существу полутехнический, полуполитический характер, он выполнял поручения. Чрезвычайно интересен один из его первых, если не первый разговор по прямому проводу 17 (30) ноября 1917 г. через несколько дней после завоевания власти с представителем украинской Рады Пор-шем. Украинская Рада представляла правительство подобное правительству Керенского. Она опиралась на верхи мелкой буржуазии и имела безусловную поддержку со стороны крупной буржуазии и союзников против большевиков. Украинские Советы подпадали тем временем под влияние большевиков и находились в прямой оппозиции к Раде. Столкновение между Советами и Радой было неизбежно, особенно после Октябрьского переворота в Петрограде и Москве. Порш от имени Рады запросил, как смотрит петроградское правительство на национальный вопрос вообще и на судьбу Украины и ее внутренний режим в частности. Сталин отвечал общими соображениями: "Власть на Украине, как и в других областях, -- говорил Сталин, -- должна принадлежать всей сумме рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, включая сюда и организацию Рады. В этой области представляется широкое поле для соглашения между центральной Радой и Советом Народных Комиссаров". Именно такой комбинации требовали меньшевики и эсеры после Октябрьского переворота, и на этом вопросе сорвались переговоры, ведшиеся Каменевым.

В Киеве по прямому проводу наряду с украинским министром Поршем находился большевик Сергей Бакинский, который также требовал ответов на вопросы. Они контролировали друг

друга. Бакинский представлял Советы и сообщил, что центральная Рада не считает возможным передачу власти на местах Советам. Отвечая Бакинскому, Сталин говорил, что если центральная Рада откажется созывать вместе с большевиками съезд Советов, то "созывайте его без Рады". "Власть Советов должна быть принята на местах. Эта та революционная заповедь, от которой мы не можем отказаться, и мы не понимаем, как может спорить украинская центральная Рада против аксиомы."

Четверть часа перед тем Сталин заявлял, что возможно скомбинировать Советы с демократическими организациями Рады, сейчас власть Советов без каких бы то ни было комбинаций, он объявлял аксиомой. Как объяснить это противоречие? У нас в руках нет документов, но механика беседы совершенно ясна. Во время переговоров Сталин посылал ленту из нижнего этажа Смольного на верхний -- Ленину. Прочитав предложение Сталина о комбинации Советов с организациями Рады, Ленин не мог не послать суровую записку, а может быть, и сам сбежал с лестницы в телеграфное помещение, чтобы высказать Сталину свою мысль. Сталин не спорил и во второй части беседы дал директиву прямо противоположную той, какую дал в первой части.