Александр Больных: Танковые войны XX века

Танк не раз хоронили, но очень скоро выяснялось, что могильщики поторопились. Появлялись новые средства борьбы с танками, но появлялись и новые модели танкового оружия и брони. Поэтому даже сегодня танковые войска остаются главной опорой сухопутных войск и их главной ударной силой. И в истории танковой войны последняя страница еще не написана.

Новый, 1916 год по обе стороны линии фронта встречали в мрачном настроении. Стало уже совершенно ясно, что военное руководство окончательно потеряло контроль над ходом военных действий. Война стала некой вещью в себе, не обращающей внимания на жалкие усилия каких-то там людишек, пусть даже их мундиры украшены золотыми петлицами и россыпью разнокалиберных звезд. Сплошные линии окопов и колючей проволоки протянулись на тысячи километров, и все попытки прорвать эти оборонительные позиции прежними средствами были бессмысленны. Продолжительность операций увеличивается. Если раньше двухнедельное Мукденское сражение казалось чем-то уникальным, то сейчас бои за Верден шли с февраля по декабрь 1916 года. Новые системы вооружения, в первую очередь пулеметы, отправили на свалку старые тактические приемы, однако генералы оказались просто не в состоянии понять это и упрямо гнали солдат на смерть. Неудивительно, что цифры потерь начали стремительно расти, и сто тысяч из потерь в целом сражении практически сразу после начала войны превратились в счетную единицу, а суммарные потери начали приближаться к миллиону — и все это при почти полном отсутствии результатов. Ни о чем подобном военные раньше даже не думали. Сражения получают характерные названия — «Верденская мясорубка», «Бойня Нивеля». Раньше таких эпитетов не употребляли. Рекорд поставили, похоже, англичане, которые 1 июля 1916 года в первый день летнего наступления на Сомме в 1916 году потеряли 57 000 человек, в том числе 20 000 убитыми, отвоевав клочок земли 1,5 на 3 километра. В результате не приходится удивляться тому, что англичане так не любят фельдмаршала Дугласа Хейга и предпочитают помалкивать о своем достижении.

Впрочем, не стоит особо винить генералов за то, что они не сумели предугадать характер новой войны, хотя первые звоночки раздались еще 10 лет назад во время Русско-японской войны. Бессмысленные кровопролитные атаки и колоссальные потери японцев при штурмах Порт-Артура оправдывали тем, что это, мол, крепость и ее нельзя брать лобовым штурмом. А растянувшиеся на десятки километров полевые позиции всегда можно будет обойти, если уж не удастся прорвать. Представить, что укрепленные позиции будут тянуться не десятки, а тысячи километров и обходить их будет просто негде, не мог никто. И генералы в этом отношении не были исключением. Однако им всем следует предъявить иное обвинение. Когда война приняла совершенно новый, непривычный характер, они с ослиным упрямством пытались решить все проблемы старыми методами, истребляя собственных солдат десятками и сотнями тысяч. Английский историк Роберт Ниланс даже написал книгу «Генералы Великой войны», чтобы опровергнуть образ британского генерала — бездушного и чванливого аристократа-кавалериста, отсиживающегося в старинном французском замке и посылающего солдат на смерть. Особенно ему не понравился австралийский фильм «Галлиполи», который рассказывает о трагической судьбе солдат австралийского корпуса, высаженного в Дарданеллах. Кстати, очень рекомендую посмотреть этот фильм, фактически запрещенный к показу в Англии. Нет, разумеется, в этой стране нет цензурных запретов, фильм просто не показывают… Так вот, в очередной раз книга оказалась сильнее автора. Он доказал именно то, что хотел опровергнуть. Чего стоит одна только дневниковая запись фельдмаршала Хейга, сделанная после первого дня упомянутого наступления: «Учитывая число участников сражения и его масштабы, потери не могут считаться слишком тяжелыми».

Апогеем этих бессмысленных гекатомб стала битва за Верден. Замысел этой операции жирным крестом перечеркивает все басни о гениальности германского Генерального штаба и его руководителей. Начальник Генштаба генерал Фалькенгайн выдвинул очень простую идею. Нужно выбрать такой пункт, отдать который французы просто не посмеют по военным и политическим соображениям и «для защиты которого французское командование будет вынуждено пожертвовать последним человеком». После этого следует проводить штурм, «и пусть они убивают друг друга как можно дольше». Фалькенгайн рассуждал как настоящий людоед — людские резервы Германии больше французских, поэтому, когда будет убит последний французский солдат, Германия потеряет всего лишь предпоследнего. И тогда последний германский гренадер торжественно войдет в Париж по горам трупов и поднимет императорский штандарт над Эйфелевой башней. Нет, разумеется, Фалькенгайн пытается назвать свой замысел «сражением на истощение», но ведь суть от этого не меняется. Он предложил лобовой штурм крепости Верден и без размышлений отверг все иные предложения. Единственным результатом этой «операции» стали потери, достигшие миллиона человек. Фалькенгайну удалось-таки сказать новое слово в военном искусстве, хотя явно не то, на которое он рассчитывал.