Александр Бобров - От Волыни до Подыни – легендарный Брусиловский

Что там революционный 17-й год – до всяких событий, потрясших самодержавие, в удачном 1916 году даже блестящие победы на Кавказе, даже Брусиловский прорыв не смогли вдохнуть в действующую армию и тыл, в солдата и обывателя неистребимую веру в победу над врагом. А о единении народа с правительством, армии с народом не приходилось, увы, и мечтать. Более того, словно какой-то невидимой силой нагнетались искусственно создаваемые трудности во всех сферах жизнедеятельности воюющей страны. Нельзя без недоумения и негодования в душе читать выдержки из официального доклада военного министра Поливанова: «Чувствуется недостаток во всем. Топливо вздорожало в Петрограде на 300 %, в некоторых городах не было соли, сахара; мяса до сих пор мало в Петрограде, во многих местах мука и зерно продаются по чрезвычайно высоким ценам. В Сибири зерно так дешево, зато в Петрограде по ценам, возможным только во время голода… С одной стороны, поезда с артиллерийскими парками на фронтах подолгу стоят незагруженными, а с другой, в Москве около полугода стоит в тупике 1000 вагонов, нагруженных артиллерийскими фабричными станками и пр., что как раз нужно для промышленности».

Продолжалась разрушительная деятельность так называемых демократических политиков в Думе, ВПК, всевозможных организациях и партиях. Государь Император, его окружение, правительство, вся имперская власть обличались на каждом шагу. Шельмовались даже успешно действующая, только что вышедшая из боев армия. Вот один из таких одиозных деятелей – Родзянко во всеуслышание заявляет: «Русское высшее командование либо не имеет заранее подготовленных планов операций, либо если их имеет, то их не выполняет. Высшее командование не умеет или не может организовать крупную операцию… не умеет подготавливать наступление… не считается с потерями живой силы… В армии проявляется вялое настроение, отсутствие инициативы, паралич храбрости и доблести. Если сейчас как можно скорее будут приняты меры, во-первых, к улучшению высшего командного состава, к принятию какого-либо определенного плана, к изменению взглядов командного состава на солдата и к подъему духа армии справедливым возмездием тем, кто неумелым командованием губят плоды лучших подвигов, то время, пожалуй, не упущено». После побед Брусилова, Юденича и Деникина – «высшее командование не умеет»! Это он о царе Верховном главнокомандующем говорит или о цвете русского генералитета?

Ведь не поздний советский пропагандист вещает, а депутат-современник, которому верили и в Ставке, и в окопах, и в запасных полках. Кстати, наши заклятые друзья в лице главы британской миссии генерала Нокса оценивали русскую армию и русский тыл совсем по-другому: «Русская пехота устала, но меньше, чем год назад (в 1915 году отступления – А.Б.)… и всех видов вооружения, боеприпасов и снаряжения было больше чем когда-либо. Качество командования улучшалось с каждым днем… никакого сомнения в том, что, если бы тыл не раздирался противоречиями, русская армия увенчала бы себя новыми лаврами… и, вне сомнения, нанесла бы такой удар, который бы сделал возможным победу союзников к исходу этого года».

Кому же верить? – даже мы не можем понять из мирных времён, имея все источники на руках, а что думали вояки на передовой или родственники их дома? Печальнее всего, что болтовня Родзянки и ему подобных ниспровергателей стала проникать в душу простого солдата. Нижние чины, «окопные крысы» не могли не заметить этого, их все больше охватывали равнодушие и апатия. Летом 1916 года даже участники Брусиловского прорыва запели:

Не все, конечно, распевали эту чушь. Герои прорыва продолжали терпеть и готовиться к решительным сражениям. Кстати, в Брусиловском прорыве получил боевое крещение будущий маршал победы А.М. Василевский, командовавший ротой в 409-м Новохопёрском полку.

Во время февральской революции Николая II отказываются поддержать даже его ближайшие родственники – великие князья. На февраль 1917 года в России насчитывалось 15 великих князей. Из них фактически никто не поддержал царя. По крайней мере, трое великих князей, Николай Михайлович, Николай Николаевич и Георгий Михайлович, в конце 1916 года безуспешно пытаются склонить к царя к введению «ответственного министерства «(то есть фактически к введению парламентарной конституционной монархии). Наиболее влиятельный из них, великий князь Николай Николаевич, во время событий агитирует Николая II за отречение, наиболее вероятный преемник, Михаил Александрович, отказывается принять власть. Великий князь Кирилл Владимирович 1 марта переходит на сторону революции. Кроме того, несколько великих князей – Павел Александрович, Кирилл Владимирович и Дмитрий Константинович – во время революции составляют собственный проект манифеста об отречении («великокняжеский манифест»). А ведь Николай – главнокомандующий!