Рене Фюлёп-Миллер - Святой дьявол - Распутин и женщины

В то же время то новое учение, которое принял Григорий от своего пассажира, не являлось в полной мере строгой церковной верой, которая ему, бедному и слабому грешнику, не оставляла ни малейшей надежды на искупление. Это было скорее радостное послание, провозглашавшее, что даже грешный человек еще здесь, на земле, может познать небесное блаженство, если только он следует определенным предписаниям тайной «истинной» божьей веры. В конце концов послушнику удалось убедить Распутина, чтобы по приезде в монастырь он не поехал бы сразу домой, как он это делал всегда, а остался в обители.

Верхотурье было одной из тех странных сибирских монастырских общин, которая по своему положению, образу жизни ее обитателей больше походила на крестьянскую усадьбу, чем на место созерцательного вероисповедания. Монахи Верхотурья исправно выполняли все предписания монастыря, и даже с большим усердием, кроме того, они посвящали много времени сельским работам, обрабатывали свои наделы и предавались различным занятиям мирского характера. Поэтому Григорию не показалось трудным включиться в эту наполовину монастырскую, наполовину крестьянскую общину: он принимал участие в молитвах и покаяниях и вместе с монахами работал в поле.

Вскоре он с удивлением заметил, что монастырское братство делилось на две группы, где одна играла роль заключенных, а другая как бы сторожила их, причем все это тщательно скрывалось, держалось в тайне, об этом говорили весьма неохотно.

Постепенно Распутину удалось узнать, что было связано с этими монастырскими братьями, за которыми, незаметно для других, велись осторожный контроль и наблюдение: это были тайные или явные приверженцы еретических вероучений, «хлысты» и другие сектанты, которых сослали в Верхотурье, чтобы исправить и вернуть в лоно православной церкви. В течение долгого времени монастырь в Верхотурье являлся местом пребывания заблудших духовных лиц; снова и снова прибывали сюда из всех уголков Сибири мужчины. Верховное духовенство принимало их поначалу недоверчиво, но по истечении некоторого времени они, казалось, отходили от еретической веры.

Теперь вспомнил Распутин о странных речах молодого послушника, который привел его сюда, вспомнил он, как сильно отличались поучения его пассажира от привычной церковной веры, и постепенно осознал, что тот пытался обратить его в сектантство.

Скоро узнал Григорий, что эти высланные, отлученные монахи только внешне отказались от своих заблуждений, несмотря на то, что они строго следовали всем церковным догмам. Чем больше он сближался со своими братьями во время полевых работ или в редкие минуты отдыха, тем яснее понимал, что еретики не только не собирались отказываться от своих убеждений, но, более того, некоторые из «охраняющих» находились под влиянием сектантской веры, так что в конце концов весь монастырь в Верхотурье только внешне следовал указаниям православной церкви, на деле же являлся сектантским.

Почти для всех монахов строгие религиозные церковные обряды не имели никакого значения, они вынуждены были их исполнять, чтобы не вступать в конфликт с властью, истинную веру каждый прятал в душе, о ней говорили только в кругу единомышленников, строго следуя приказу того самого Данилы Филиппыча, который более двухсот лет тому назад основал братство «божьих людей» — «хлыстов» и приказал своим сподвижникам: «Держите мои законы в тайне, не доверяйте их ни своему отцу, ни матери, будьте стойкими и молчите и под пыткой, и под пламенем, тогда вы войдете в Царствие Небесное и еще на земле познаете душевное блаженство».

Самую большую силу черпала секта «хлыстов» в ореоле таинственности, и чтобы эту тайность сохранить, чтобы скрыть правду от всякого извращения, основатель нового учения предписывал своим последователям внешне точно следовать формам «фальшивой веры» православия, и даже с особым усердием.

Так случилось, что не только монастырь в Верхотурье, несмотря на свои сектантские убеждения, внешне создавал впечатление правоверной общины, не только отдельные братья, по своим убеждениям принадлежавшие к секте «хлыстов», по форме еще ближе придерживались церковных обрядов, но и Распутин через короткое время был полностью вовлечен в секту и одновременно выполнял внешний распорядок монастыря с большим усердием. Скоро он, кающийся грешник, стал самым усердным богомольцем и послушником монастыря, в то время как тайно все глубже проникал в таинства «истинной веры» сектантства.