Унгвари Кристиан - Осада Будапешта. Сто дней Второй мировой войны

В тот же день командование немецкого корпуса начало передислокацию в Буду 8-й кавалерийской дивизии СС, несмотря на то что разрешение Гитлера последовало только сутками позже. Разведывательный отряд, собранный из резерва, занял огневые позиции в Хювошвольде и на холме Рожадомб, а подразделение зенитчиков вскоре развернулось на площади Морица Жигмонда. И все же передислокация осуществлялась довольно медленно, так как ей препятствовали транспортные пробки и толпы горожан, спешивших за рождественскими покупками. Примерно к 6 часам вечера с пассажирами фуникулера на Швабском холме, возвращающимися с рождественскими подарками по домам, произошел любопытный случай. На остановку, где все еще продавались рождественские елки и жареные каштаны, без единого выстрела вышла разведгруппа в составе восьми человек под командованием старшего лейтенанта А.И. Козлова. Гражданские лица не обратили внимания на советских солдат, одетых в зимние белые маскировочные халаты. Поезд уже успел отправиться, когда один из пассажиров заметил, что под белыми масхалатами солдат было надето не немецкое и не венгерское обмундирование. Началась паника, кто-то рванул за ручку ручного тормоза, и в этот момент советские солдаты попрыгали с поезда, предварительно освободив нескольких пассажиров от наручных часов. Когда поезд снова тронулся с места, охранник предупредил новых пассажиров, желавших влезть в вагон, что движение теперь контролируют советские солдаты. Новость распространилась в осажденном городе со скоростью пожара.

На площади Сена происходили бурные сцены. Лейтенант артиллерии Бела Чечидловски вспоминает:

«Люди очень нервничали. На улице Оштром члены партии «Скрещенные стрелы» садились в машины и исчезали в неизвестном направлении. Я видел, как полицейский тащит на плече мешок с мукой. Тогда я понял, что же, бог мой, здесь происходит… Командир минометной батареи Тасило Тарнай находился на позициях; батарея вела огонь по Хювошвольду. Гостиница «Зольд Хордо» была открыта, и мне удалось там поесть гуляш».

Между 15.00 и 16.00 у трамвайного депо «Сепилона» вспыхнула перестрелка между наступающей советской пехотой и прибывающими на позиции немецкими подразделениями. В это же время на Швабский холм, где располагалась группа боевиков партии «Скрещенные стрелы», поступил сигнал тревоги. Группа, которую возглавлял руководитель пропаганды партии «Скрещенные стрелы» Антал Оштиан, возможно, пыталась ускользнуть из столицы, но оказалась втянутой в перестрелку с советскими подразделениями возле остановки фуникулера «Холм Сечени». Во время боя несколько боевиков, в том числе и сам Оштиан, были убиты. Оставшиеся в живых заняли оборонительные позиции в садах вдоль улицы Мартонхедь.

В 17.00 по указанию министра по мобилизации Эмиля Коваржа были подняты по тревоге методом «снежного кома» (когда каждый, кто получил сигнал, обязан передать его двум своим товарищам) члены 1-го университетского штурмового батальона. Подобный способ позволил собрать все три роты ополченцев в течение одного часа. Несмотря на то что руководитель молодежного крыла партии «Скрещенные стрелы» Иштван Жако предложил студентам покинуть столицу вместе с подлежащими эвакуации другими военизированными формированиями, командир батальона лейтенант Дьюла Элишер решил, что его подразделение останется в городе. На грузовиках студенты примерно в 20.00 прибыли из Хювошвольда в пригород Будадьёндьё. Рядовой Дьюла Камочай вспоминает:

«Посмотрев дальше, туда, где пересекаются Будакеси и Хидегкути, мы увидели что-то похожее на течение реки, только река была охвачена огнем. Что-то там горело очень интенсивным синим пламенем… «Не беспокойтесь, парни, наши машины достаточно большие. Итак, время 20.05, направление — туда, где горит» — с этими словами он (Элишер) сел в первый грузовик, который направился прямо в огонь… Мы успели попасть в самую неразбериху, в самое пекло. Неожиданно вперед выпрыгнул немецкий солдат с криком «Стоп!». Водители дали по тормозам, вокруг извивались полыхающие сполохи огня. Один из немцев сказал, что было много раненых, они принялись сноровисто хватать и бросать в открытый прицеп грузовика позади нас, где мы хранили несколько бочек с дизельным топливом, тела полумертвых несчастных.

Пока мы так стояли две-три минуты, в течение которых продолжалась погрузка, я посмотрел направо, в сторону улицы Будакеси, и увидел у поворота три сожженных танка… Наверное, когда эти танки получили попадание, топливо из них попало на дорогу, а потом загорелось после взрыва гранаты».