Женевьева Табуи - 20 лет дипломатической борьбы

Самые ответственные чиновники различных министерств все еще потрясены следующим фактом.

Отказ от постоянной оккупации французами Рейна показался президенту республики Пуанкаре настолько серьезной ошибкой, что он решил подать в отставку. 28 апреля он направил Клемансо пространное письмо, дабы предупредить его, что, согласно полученной им информации, «Англия и Америка практически никогда не окажут Франции поддержки в применении договора».

Окруженный толпой со всех сторон, генерал Вейган, страстно и ясно излагающий свои мысли, отвечает каждому и рассказывает, что на заседании Совета министров, предшествовавшем пленарному заседанию конференции 6 мая (на котором делегатам двадцати шести стран был роздан текст договора), маршал Фош потребовал, чтобы в последний раз были изложены причины, в силу которых договор не может считаться обеспечивающим Франции необходимых гарантий ее безопасности. Маршал настаивал на том, чтобы Верховный совет пересмотрел свои решения.

Клемансо был взбешен. Он ответил Фошу:

«Поскольку маршал не входит в состав Совета министров, ему остается только удалиться. Министры обсудят этот вопрос между собой».

После этого наступило время вечернего чаепития. Атмосфера была удручающая. Затем четверо встречаются вновь. И после окончания заседания Клемансо ограничивается тем, что говорит Фошу: «Ответа не будет. Членам Верховного совета надлежит “рассматривать”, а не “доказывать”».

К счастью, пересуды элегантного «всего Парижа» меняют атмосферу. Принцесса Фосиньи-Люсэнж, маркиза д’Орнано, графиня д’Оссонвиль почти сожалеют о подписании договора! Конец головокружительному ритму приемов!

Конец обедам у лорда Бальфура, куда привозили Сару Бернар, лишившуюся недавно ноги после ампутации… Конец вечерним представлениям в опере, где президент Польской республики Падеревский вызывал сенсацию, появляясь в президентской ложе и приветствуя широким театральным жестом зрителей, которые вставали и от восторга топали ногами, в то время как присутствовавшие в зале англичане ворчали: «О чем думают эти поляки, прислав пианиста в качестве полномочного представителя!»

Цвет мужской части «всего Парижа» – герцог де Монморанси, барон Гурго и герцог де Шуазель – подтрунивают над неудачами старой мадам де Витт-Шлюмбергер в ее крестовом походе за право голоса для женщин. «Президент Вильсон нередко любезно разговаривал с ней, – иронизируют они, – но Клемансо всегда плохо принимал ее. Как только дверь закрывалась за ней, “Тигр” рычал: “Если бы мы были в протестантской стране, я дал бы им их право голоса, но в стране католической я этого не сделаю… я не хочу возвращаться к средневековью”».

У Бриана феминистки будут иметь не больший успех! «Если бы я предоставил им право голоса, – ворчал Аристид (Бриан П. – Примеч. ред.), – то мне все-таки пришлось бы поцеловать некоторых из них… а они всегда так уродливы!»

Некоторые вспоминают критические замечания по адресу договора, на которые не скупились парламентарии.

«Проблема европейского равновесия и в самом деле, кажется, ускользнула от участников переговоров», – говорил Шарль Бенуа в кулуарах Бурбонского дворца Морису Барресу, который, в свою очередь, заметил: «Подумайте, что если когда-нибудь Австрия присоединится к Веймарской республике, то тем самым с избытком будут компенсированы для Германии территориальные потери, понесенные ею: Эльзас-Лотарингия и польские земли!»

А академик-историк Жорж Гуано в заключение говорил: «Следовало бы послушать Жюля Камбона и обязать входящие в состав имперской Германии государства, каждое в отдельности, подписать мирный договор. Подписание мира одной только Веймарской республикой не возлагает ответственности на все государства».

Воцаряется молчание, ибо каждый вспоминает, что Клемансо ответил Жюлю Камбону: «Никогда в жизни, никогда нам не оплатят наших потерь. А вы, вы – упорный сторонник старых предрассудков, вы хороши лишь для дипломатии времен Реставрации или даже Людовика XIV».

«Но в сущности, – добавляет Гуайо, – расчленить надо было именно Германию, а не Австрию!»

Некоторые, относящиеся к договору более терпимо, вспоминают о покушении на Клемансо 19 февраля 1919 года, вследствие чего поневоле серьезно замедлилась работа конференции. Жорж Мандель рассказывает: «Хирургам, лечившим премьер-министра Клемансо, не всегда приходилось сладко».