Михаил Кольцов - Испанский дневник

Русский царский генерал Фок в 1920 году командовал артиллерией на Перекопе. Перекоп был взят Красной Армией. Генерал вместе с другими бежал в Крым и за границу.

В 1937 году, через семнадцать лет, этот генерал командовал артиллерией фашистского укрепленного района Кинто на Арагоне, в Испании. Войска испанского народа взяли Кинто. Генерал Фок бежал, при бегстве бросил в Кинто бумажник и чемодан с походным архивом.

Содержимое бумажника уже известно читателю. Сейчас, в спокойные дни между боями, нашлось время перелистать бумаги из генеральского чемодана – письма, полученные генералом, и копии писем, отправленных им. Вряд ли есть смысл воспроизводить их все и целиком, но кое-что весьма поучительно.

«Господину Анатолию Фоку, бригадному генералу. Согласно уставу нашего союза вы с сего числа и впредь до новых распоряжений назначаетесь представителем при содружестве бывших участников войны первого армейского корпуса, со всеми соответствующими, вытекающими из устава правами. Вы уполномочиваетесь особо представлять во всех необходимых случаях наш союз перед разными лицами и французскими организациями и учреждениями.

Президент – генерал Поль Шатилов. Генеральный секретарь – генерального штаба полковник Андре Станиславский».

«3 сего августа в Париже состоялось собрание чинов всех дроздовских частей, на котором председательствовал начальник группы первого армейского корпуса во Франции генерал-майор Фок. На этом собрании был подвергнут обсуждению приказ за № 14 и циркулярное отношение генерала Кусонского от 28 июля сего года, которые касались выхода из общевоинского союза генерал-майора Туркула, вызванного непременным желанием генерала Туркула возглавить созданную им, независимую от общевоинского союза, политическую организацию. Насколько это собрание не имело даже наружно характера собрания господ офицеров, свидетельствует тот факт, что на нем присутствовали дамы, а некоторые «речи» сопровождались аплодисментами. Такое явление могло бы иметь место на собраниях членов общественных и политических организаций, но отнюдь не воинских. На собраниях же военных они впервые появились с печальной памяти 1917 года.

Во внимание к возрасту, служебному стажу и боевым заслугам генерал-майора Фока ограничиваюсь объявлением ему выговора за допущенное и даже возглавленное им массовое антидисциплинарное выступление собравшихся 3 августа сего года чинов дроздовских частей…»

«…Теперь вам, после всего вышеизложенного, совершенно ясны причины, побудившие меня подать рапорт о выходе из общевоинского союза, и мое нежелание продолжать с вами сотрудничать, а также что все вышеуказанные обстоятельства с неопровержимостью говорят, кто является главным источником развала общевоинского союза и кто ему своей деятельностью приносил и приносит непоправимый вред, низведя его на положение одной из многих воинских профессиональных организаций. Это – вы. Я считаю, дабы сохранить общевоинский союз от окончательного развала и вернуть его к исполнению основной задачи – активной борьбе с большевиками, что вам надо уйти с занимаемого вами поста и найти способ передать его в более сильные руки лица волевого, твердого, правильно понимающего обстановку и задачи в борьбе с большевиками. Я рассчитываю, что вы, так же как и я, сознаете весь вред обращения к общественному суду, с одной стороны. С другой, вы также поймете необходимость вашего ухода без широкого оглашения всех деталей, документов и свидетельских показаний.

«Дорогой Антон Васильевич!

Вот уже три дня, как я с генералом Шинкаренко, капитанами Кривошеиным и Полухиным в Сан-Себастьяне. Как нас приняли? Отменно хорошо и предупредительно во всех отношениях. Те из нас, кто будет сражаться за национальную Испанию, против III Интернационала, а также, иначе говоря, против большевиков, тем самым будут выполнять свой долг перед белой Россией.

Привет дроздовцам и всем членам союза участников войны, а также твоим дорогим дамам.

«Дорогой Антон Васильевич!

Все мы уже зачислены. Чтобы не заполнять письма детальными описаниями нашего положения (что ты можешь узнать от В. В. Щавинского), пишу тебе только одно, что мы все поставлены в положение офицеров-инструкторов, и единственное обстоятельство меня тяготит, что незнание испанского языка не дает мне возможности приносить ту пользу, которую, я чувствую, мог бы принести… Должен сказать, что испанский рабочий класс, так же как во всем мире, отравлен коммунизмом-марксизмом. На это указывают пустеющие здесь заводы и фабрики…