Михаил Кольцов - Испанский дневник

Наконец на плоскогорье, серой известковой массой, в облаке пыли, возникает Мадрид. Он кажется одиноким среди гор. Предместья его обрываются сразу. Мало зелени, только большое зеленое пятно леса Касса дель Кампо.

На аэродроме много народу, почти все военные. Бродит Андре, – он устал, худ, взвинчен, не спал много ночей. Его отзывают то в одну, то в другую сторону; все управление эскадрильей происходит стоя, на ходу, в разговорах.

Мы едем в город. После Барселоны здесь спокойнее, обыденнее. Меньше декоративности, флагов, плакатов. Автомобили не измазаны огромными лозунгами, на лицах сравнительно нормальное движение. Сравнительно – имея в виду манеру езды испанских шоферов.

Почти не видно разрушенных зданий. Много магазинов, закусочных, гостиниц обозначено надписью «инкаутадо»; это те предприятия, которые взяты в государственное или профсоюзное управление.

Повсюду, как и в Барселоне, здесь властвует «моно» – синий холщовый или бумажный комбинезон с застежкой «молния». Очень удобны альпаргатас – легкие белые полотняные тапочки на веревочной подошве. Раньше в этих кварталах Мадрида даже в самую страшную жару неудобно было показаться без пиджака, жилета, галстука, без шляпы. Сейчас вся столица разгуливает в моно и в альпаргатас, с непокрытыми головами – милиционеры, разносчики воды, дамы, почтенные старцы.

Военное министерство – в самом центре города, на холме, в саду. Перед подъездом статуя «Большого капитана» – Гонсалеса из Кордовы, знаменитого средневекового полководца. Лестницы, приемные и залы дворцового типа – мрамор, ковры, гобелены. К этому зданию пристроены более новые корпуса канцелярского типа – генеральный штаб.

Все залы полны народу – люди за столами, у телефонов, в групповых разговорах. Очень много штатских, особенно депутатов парламента. Они сидят здесь часами и целыми днями, выпрашивают, вытягивают, мольбами, или протекциями, или угрозами, у министерства по 500, или 300, или 150 солдат, или винтовок, или пулеметов, или грузовиков для своего избирательного округа. Это считается проявлением патриотизма, преданности избирателям и даже военных талантов. И министерство, уступая нажиму, поторговавшись, раздает делегатам по 490, или по 275, или по 140 винтовок, солдат, грузовиков…

Военного министра Сарабия куда-то вызвали. Вместо него беседую с премьер-министром Хосе Хиралем. Это пожилой, чистенький, скромного вида человек, в докторских очках, с тугим крахмальным воротничком. По основной профессии он ученый-химик, но в то же время активный левый республиканец, один из ближайших друзей президента Асаньи. Он старается не поддаваться стихийности обстановки, владеть собой и направлять события, хотя это плохо удается. По испанской привычке он, для разговора вдвоем, выводит меня на балкон. Пять лет назад, через две недели после свержения династии Бурбонов, на этом же балкончике мы разговаривали с военным министром Асаньей.

Взятие Бадахоса не очень тревожит Хираля. Чудовищна только резня, которую фашисты там устроили, этот кошмарный расстрел полутора тысяч рабочих, женщин, детей на площади для боя быков. Сомнительно, чтобы мятежникам удалось, даже со взятием Бадахоса, сомкнуть свои северный и южный фронты. На Гвадарраме части держатся крепко. Единственное, что катастрофично, – это отсутствие оружия. Нужны самолеты, артиллерия, танки, а прежде всего винтовки. Во имя бога, винтовки! Правительство обратилось ко всем нефашистским странам, оно просит оружия в Европе, в Северной и Южной Америке. Предлагает какие угодно цены и условия. Людей есть сколько угодно, храбрых, преданных добровольцев. Всюду формируются новые колонны. Нечем их вооружать. Основная и единственная забота правительства сейчас – это снаряжение. Сколько продлится война? Хираль думает, что это история на месяцы. Может быть, даже на полгода. Если было бы вот сию минуту под руками оружие, мятеж можно было бы ликвидировать в две-три недели. Германцы и итальянцы открыто подсыпают мятежникам все виды снаряжения.

– Я, – сказал еще Хираль, – только что беседовал с перебежчиками из Севильи – они сообщают о прибытии туда третьего дня нового поезда со снаряжением и боевыми припасами для всех родов оружия, причем даже охрана поезда состояла из германских фашистов, именовавших себя «добровольцами»… Нам трудно возразить против деятельности французского правительства, которое пытается, впрочем безуспешно, договориться о международном нейтралитете в отношении Испании, хотя мы не понимаем, какой нейтралитет можно соблюдать, когда правительство, созданное законным образом, борется внутри страны с мятежниками. Но беда в том, что и такого нейтралитета по отношению к нам не существует. Каждый день мятежники получают из-за границы самолеты, винтовки, бомбы. На глазах у всех совершается наглое издевательство над международным правом. При таком положении подавить противника будет чем дальше, тем труднее… Но все-таки мы его подавим. А потом, если вы не против, я поеду к вам посмотреть советскую химию и отдохнуть. Еще недавно моей самой большой мечтой было поехать в Советский Союз, познакомиться с вашими учеными, о которых я много слыхал и среди которых надеялся найти друзей. Судьба сложилась так, что я, как республиканец и демократ, оказался во главе правительства, обороняющего республику, культуру и честь испанского народа от монархии, от реакции, от фашизма… У нас огромное чувство благодарности к советскому народу, к его правительству, к его профсоюзам за благородное отношение, за помощь нам в этот тяжелый момент…