Сергей Соловьев - Чтения и рассказы по истории России

Что касается до выбора места для Петербурга, первого русского города на западном море, выбора, за который упрекают Петра, то стоит только взглянуть на тогдашнюю карту Восточной Европы, чтоб понять этот выбор: новый город основан там, где западное море всего глубже входит в великую восточную равнину и наиболее приближается к собственно русской земле, тогдашним русским владениям. Наконец, что касается неудобств климата и почвы, то нельзя требовать от людей, физически сильных, чтоб они предчувствовали немощи более слабых своих потомков. Петра менее, чем коголибо, можно упрекнуть в односторонности взглядов и направлений. Он, не скажу: не отнял, потому что он не мог этого сделать, но и не обнаруживал ни малейшего намерения отнять у Москвы ее значения в пользу Петербурга; и тут не было одного, так сказать, археологического уважения к царствующему граду: Москва не осталась только памятником древности. В разгар преобразовательной деятельности, в которой так резко обозначался экономический характер, Москва, по своему положению и под особенным покровительством преобразователя, приняла самое деятельное участие в новом движении, и в то время, как с таким старанием отстраивался приморский город, долженствовавший иметь первенствующее торговое значение, старая Москва становилась средоточием новорожденной мануфактурной промышленности. С появлением Петербурга Москва не утратила своего значения, и когда при дочери Петра Великого России понадобился университет, место ему было указано в Москве. Москва не потеряла своего значения ни для своих, ни для друзей, ни для врагов. Враги почтили ее своею враждою, почтили ее своим посещением, вписали новую славную страницу в ее историю. Москва попрежнему терпела беды, попрежнему горела и попрежнему росла от непрестающего прилива к ней жизненных сил Русской земли. Научная жизнь Москвы как университетского города должна высказываться в спокойном уяснении исторических явлений, в спокойном указании законов народного бытия; а такая деятельность, расширяя сферу мысли, возвышая дух, несовместима с односторонностью, мелочностью взглядов, мелким соперничеством, завистью. Москва знает, что с появлением новой столицы между ними произошло разделение занятий, а следовательно, и соединение сил. Москва знает, что Петр ничего у нее не отнял, что он дал ей все то, что дал России, и Москва воспользовалась его дарами прежде других и больше других. Москва чтит Петра за то место, которое он дал России, ибо знает, какое место она, Москва, занимает в России; знает поэтому, как она возвеличена Петром, возвеличившим Россию. И в день славного воспоминания деятельности великого человека Москва должна поступить достойным ее образом: спокойно, беспристрастно сказать свое слово и усердно сделать свое дело.

Достижение заветной цели вело к усилению труда; добыли новый морской берег: надобно было строить новый флот, и на берегах Свири кипела работа, ронили громадные деревья, и на новой верфи в Лодейном Поле строили морские военные суда. Разумеется, сардамский плотник был там; но в глубокую осень, когда по Неве уже плавает лед, он в Петербурге, около Котлина острова меряет морскую глубину: здесь будут укрепления, оборона Петербурга, куда уже пришел первый иностранный купеческий корабль. А между тем Шереметев забирал старые русские города, которые швед завел за себя в XVII веке, Копорье, Ямы, и опустошал Эстляндию, чтоб на будущее время не дать шведам пристанища и прокормления. Петр торжественным въездом в Триумфальные ворота отпраздновал в Москве возвращение русских городов и немедленно отправился в Воронеж. Чуждый односторонности, он одинаково внимательно смотрел на запад и восток: на северозападе нужно было работать, чтоб отбивать шведа: на юговостоке нужно было также работать, чтоб сдерживать турка.

Весною 1704 года Петр опять на Западе, по обычаю торопит Шереметева, чтоб шел поскорее и взял Дерпт: «Идти и осадить, конечно, Дерпт, чтоб сего богом данного случая не пропустить, и зачем мешкаете не знаю, не извольте медлить». Простодушно отвечает Шереметев: «Здоровье мое уже не прежнее и ни от кого помощи нет, легко мне было жить при тебе, да при Данилыче (Меншикове): ничего я за милостию вашею не знал». Шереметев осадил Дерпт; чтоб ему было легко, приехал Петр, и Дерпт был взят. «Сей славный отечественный град паки получен», – писал царь своим. Из Дерпта Петр поехал под Нарву, и скоро пошли от него письма: «Где четыре года тому назад господь оскорбил, тут ныне веселыми победителями учинил, ибо сию преславную крепость шпагою в три четверти часа получили».