Сергей Соловьев - Чтения и рассказы по истории России

«Рождение мое, – говорит Аввакум, – в нижегородских пределах (там же, где и Никоново), за Кудмою рекою, в селе Григорове. Отец мой (священник) прилежаще пития хмельного, мати же моя постница и молитвенница бысть, всегда учаше мя страху божию». Живая, впечатлительная натура Аввакума высказалась рано; в детстве увидал он у соседа мертвую скотину; это так его поразило, что ночью он не мог спать, встал и начал молиться: «поминая смерть, яко и мне умереть». Беда в детстве, изгнание от родственников после смерти отца развили силы молодого богатыря. 21 года Аввакум поставлен был в дьяконы, чрез два года во священники. Сила не замедлила обнаружиться: Аввакум начал отличаться деятельностию, усердием в исполнении своих обязанностей; это привлекло к нему много духовных детей; но эта же сила повлекла его к столкновению с другими силами: Аввакум начал ссориться с начальными людьми, а известно, что такое были начальные люди в XVII веке: один, рассердившись на Аввакума за ходатайство о девице, отнятой им у матери, пришел в церковь с толпою и задавил священника до полусмерти. В другой раз тот же начальный человек бил Аввакума в церкви, волочил за ноги по земле в ризах. Другой начальный человек, рассердившись, прибежал в дом к Аввакуму, бил его и зубами отгрыз пальцы у руки; потом настиг Аввакума на дороге в церковь, стрелял в него из двух пищалей, но, к счастию, обе осеклись. Кончил этот начальник тем, что отнял у Аввакума двор, всего ограбил и даже не дал хлеба на дорогу. В это самое время у Аввакума родился ребенок; отец взял клюку, мать – некрещеного младенца, и побрели в Москву. Здесь Аввакум сблизился с самыми видными лицами из белого духовенства, духовником Стефаном Вонифатьевым и протопопом Иваном Нероновым; они заметили в Аввакуме сильного человека и объявили о нем государю, который так любил, так искал сильных людей между духовенством. Вонифатьев и Неронов отправили Аввакума опять на старое место; здесь он нашел и стены старых хором своих разоренными, обзавелся снова, но не мог долго нажить в покое. «Пришли в село мое плясовые медведи с бубнами и с домрами, и я, грешник, по Христе ревнуя, изгнал их, и хари и бубны изломал на поле един у многих и, медведей двух великих отняв, одного ушиб и паки ожил, а другого отпустил в поле». На беду в это время плыл Волгою в Казань на воеводство Василий Петрович Шереметев; ему пожаловались на ревнителя; боярин призвал Аввакума к себе на судно и много бранил; но этим беда не кончилась: с Шереметевым ехал сын его Матвей; у Шереметевых была сильная склонность к иноземщине, и Матвей брил бороду; когда старый Шереметев, разбранивши Аввакума за медведей, велел, однако, ему благословить сына своего, то ревнитель, увидав блудоносный образ, объявил, что ни за что не благословит, и начал порицать от писания; боярин сильно рассердился и велел бросить обличителя в Волгу; грозный приказ, впрочем, не был исполнен: Аввакум отделался тем, что его, много томя, протолкали.

Аввакум не мог ужиться в селе; его выгнали в другой раз; в другой раз сволокся он к Москве, и государь велел его поставить в протопопы в Юрьевец Поволжский. Но здесь Аввакум столкнулся не с воеводою, а с другою силою, с миром. В 8 недель новый протопоп успел вооружить против себя духовенство и мирских людей, мужчин и женщин. Огромная толпа собралась к патриаршему приказу, где сидел Аввакум за духовными делами, протопопа вытащили из приказа, среди улицы били батогами и топтали, прибили до полусмерти и бросили под избной угол. Воевода прибежал с пушкарями на выручку, схватил Аввакума, посадил на лошадь, привез домой и около дома расставил пушкарей. Предосторожность была далеко не лишняя, толпа приступила к Протопопову дому, особенно кричат попы и бабы: «Убить вора, б…… сына, да и тело собакам в ров кинем». Аввакум ночью, покинув жену и детей, ушел по Волге самтретей; прибежал в Кострому, а здесь та же история: костромичи выгнали своего протопопа Даниила. Для объяснения этих явлений вспомним, что в описываемое время Вонифатьев, Неронов, Аввакум, Даниил были передовыми людьми, нововводителями и своими нововведениями возбуждали против себя сильное негодование.

В Москве духовник и сам царь встретили Аввакума упреком, зачем покинул соборную церковь. Однако его не возвратили в Юрьев, оставили в Москве, где вместе с другими передовыми людьми поручили исправление книг. Мы знаем, чем кончилось дело, как Аввакум с товарищами из передовых людей стали главами старообрядства, а Аввакум всею своею силою зашумел против новшеств. Тут он столкнулся с Никоном. Пусть он сам расскажет следствия этого столкновения: «Меня взяли от всенощного со стрельцами на патриархове дворе, на цепь посадили ночью. Егда же рассветало в день недельный, посадили меня на телегу и растянули руки и везли от патриархова двора до Андроньева монастыря и тут на цепи кинули в темную палатку, – ушла в землю, – и сидел три дня, не ел, не пил, во тьме сидя, кланяяся на цепи, не знаю на восток, не знаю на запад. Никто ко мне не приходил, токмо мыши и тараканы, и сверчки кричат, и блох довольно. На утро архимандрит с братьею пришли и вывели меня; журят мне, что патриарху не покорился, а я от писания его браню да лаю. В то время после меня взяли Логина, протопопа муромского. В соборной церкви при царе остриг (его Никон) в обедню. Остригши, содрали с него однорядку и кафтан. Логин же ражжегся ревностию божественного огня. Никона порицая, и через порог в алтарь в глаза Никону плевал; распоясався, схвати с себя рубашку, в алтарь в глаза Никону бросил; и чудно: растопорясь рубашка и покрыла на престоле дискос, будто воздух. И меня привезли к соборной церкви стричь. Государь с места сошел и, приступя к патриарху, упросил не стричь. Послали меня в Сибирь с женою и детьми». Аввакума вообще очень щадили в сравнении с другими расколоучителями и после, как увидим, сильно ухаживали за ним, уговаривая отстать от раскола или по крайней мере не кричать за него. Причиною было то, что Аввакум имел славу отлично благочестивой жизни, и понятно, как благочестивейшему Алексею Михайловичу было тяжело преследовать такого человека.