Софья Хазанова - Пискаревский летописец. Происхождение, источники, авторство

Как видно, вторая заметка касается преимущественно иерархов церкви: в ней сказано о поставлении патриарха Гермогена, описано участие старца Иосифова монастыря Дионисия Голицына в аресте атамана Соломы и казака Василия Шестакова. Далее говорится о том, что великий князь Василий Иванович послал своего боярина князя Андрея Васильевича Голицына в Каширу, а сам пошел в Серпухов. Под Каширу из Тулы «царевич» Петр послал своих воевод. Затем описывается их сражение с войсками Голицына на реке Восьме, окончившееся победой последних. О взятии Тулы, где укрылся Болотников, сказано кратко, что царь Василий Шуйский пошел под Тулу и взял ее. Вторая заметка, в отличие от первой, гораздо меньше внимания уделяет военным действиям. Скорее всего, она принадлежит не Нечаю Перфильеву, всегда детально описывающему военные походы, а другому автору, продолжившему летописец.

В Пискаревском летописце дважды упоминается не только восстание Болотникова, но и Лжедмитрий II. В первой статье, до 1613 г., сказано: «И после того назвался иной вор царевичем Дмитреем, а сказывают сыньчишко боярской Веревкиных из Северы, и пришол под Москву в Тушина со многими людьми с литовскими и рускими… И стояли у Москвы больши дву годов и били, безпрестанно кровь христьянскую лили… А сам князь великий стоял за городом на Ваганькове в обозе многое время и вся рать, бояре и воеводы, с ним… И того вора литва хотела изымати и в Литву х королю отвесть. И он не со многими людьми побежал из Тушина в Колугу. И в ту пору многие руские люди разделилися: бояре и дворяне, и дети боярские, и стрельцы, и казаки, и тотарове, князь Петр Урусов с товарищи, и всякие служилые и жилецкие люди, и иные осталися в Тушине у литвы, а иные отъехали к вору в Колугу, а иные к Москве» [361]. Во второй статье о Лжедмитрии II, после 1613 г., речь идет о нападении Тушинского вора на Ростов: «И после того опять грехом крестьянским назвался вор царевичем Дмитреем, которой стоял в Тушине. А писано о нем и о Петрушке выше сего. И тот вор посылал ис Тушина под Ростов литву и черкас многих людей. И Ростов взяли, и выжгли, и высекли, и образы и раки у всех святых ободрали, и монастыри разорили, и митрополита Филарета Романова взяли в церкве, и сан с него сняли, и надели на него мирское платье и шапку» [362]. Дополнительные сведения Пискаревского летописца о Ростове касаются в основном разорения ростовских церквей и монастырей, в них описывается пленение митрополита Филарета Романова. Вероятно, автор хотел дополнить вторую заметку отсутствующими в первой сведениями о церковных делах. Нечай Перфильев проявлял интерес преимущественно к светским сюжетам, поэтому нельзя исключать, что все дополнения принадлежат другому лицу.

Известия обеих статей памятника об убийстве князем Петром Урусовым Лжедмитрия II дублируют друг друга. В заметке до 1613 г. об этом повествуется подробнее: «А того вора колуского литва от Москвы отогнала, и он побежал опять в Колугу, и в Колуге был немного, и убил его князь Петр Урусов» [363]. Во второй заметке, посвященной Марине Мнишек, о Воре сказано коротко: «И после того князь Петр Урусов того вора убил в Колуге» [364]. Автор, дополняя новыми подробностями повествование о событиях, о которых уже шла речь в первой части летописца, скорее всего, использовал повторение об убийстве Вора в Калуге просто для связного рассказа, так как в заметке не сообщается ничего нового. Эта статья похожа больше на черновую заметку летописца для себя, а не для читателя. Второй автор, вероятно, не успел отредактировать свой труд.

Повторение известий об Иване Болотникове и Лжедмитрии II можно объяснить следующим образом. Скорее всего, обращая внимание на церковный характер дополнений, можно предположить, что летописец продолжил не Нечай Перфильев, а другой автор. Нельзя оставить незамеченным также то обстоятельство, что в заметке о строительстве Смоленского кремля Нечай Перфильев был упомянут в третьем лице, что было нетипично для древнерусского летописца, вряд ли он сам писал так о себе. Все эти соображения, вместе с разнообразием статей Пискаревского летописца, заставляют предположить, что повествование продолжил другой автор. Если Нечай Перфильев оборвал свой труд в 1613 г., то можно предположить, что его перу принадлежит описание событий опричнины и Смутного времени. После 1613 г. Пискаревский летописец писался, возможно, компилятором, создавшим весь свод. Этот составитель соединил заметки Нечая Перфильева с источниками, содержащими дополнительные подробности о некоторых событиях Смуты, а также статьями начальной части Пискаревского летописца. Он же мог продолжить повествование Пискаревского летописца статьями о царствовании Михаила Романова.