Кирилл Назаренко - Флот, революция и власть в России - 1917–1921

Рассказ об организационных метаморфозах центральных органов управления Морского ведомства в годы революций и Гражданской войны следует начать с истории его реорганизации после русско-японской войны.

В 1905–1906 гг. под влиянием первой российской революции подвергаются серьезной перестройке высшие государственные учреждения, в том числе происходят и такие важные изменения в структуре центрального военно-морского управления, как создание Морского Генерального штаба (МГШ), восстановление поста морского министра и появление должности товарища морского министра [448]. После окончания войны с Японией в центральный аппарат пришло несколько десятков сравнительно молодых честолюбивых офицеров, которые группировались вокруг МГШ. Они считали себя носителями передовых взглядов и полагали, что радикальное следование предлагаемым ими рецептам приведет к возрождению флота и возвращению России ранга великой морской державы. При этом они, как правило, не видели прямой связи между экономической базой и военной мощью страны, игнорировали объективные условия геополитического положения России и назревающую революцию. Эти «младотурки» МГШ обладали весьма высокой самооценкой, которая не всегда была беспочвенной. К «первому поколению» офицеров МГШ относились такие известные личности, как будущие участники белого движения – А. В. Колчак (полный адмирал, «верховный правитель» России в 1919–1920 гг.), М. М. Римский-Корсаков (контр-адмирал, начальник штаба Черноморского флота в 1919 г.), М. И. Смирнов 3-й (контр-адмирал, управляющий Морским министерством колчаковского правительства), О. О. Рихтер (контрадмирал, главноначальствующий санитарно-эвакуационной частью колчаковской армии); будущие высокопоставленные руководители РККФ – А. В. Шталь (вице-адмирал советского флота, профессор Военно-морской академии), Б. И. Доливо-Добровольский (капитан первого ранга, начальник Штаба командующего морскими силами Республики в 1922 г.), М. И. Дунин-Барковский (капитан первого ранга, начальник Иностранного отдела МГШ в 1918 г.); погибшие в 1917 г. М. И. Каськов (контр-адмирал, начальник штаба Черноморского флота в 1917 г.), П. П. Владиславлев (контр-адмирал, командир дивизии подводных лодок Балтийского флота в 1917 г.); а также офицеры, достигшие достаточно высоких постов, но не участвовавшие в Гражданской войне – Л. Б. Кербер (вице-адмирал, первый командующий флотилией Северного Ледовитого океана) и И. А. Черкасов (капитан 1 ранга, неудачливый командир крейсера «Жемчуг», потопленного немцами в Пенанге в 1914 г.).

Основным вопросом, дискутировавшимся внутри Морского министерства того периода, был выбор принципиальной схемы организации центральных органов управления. Этот вопрос был тесно связан с личными и групповыми интересами морских офицеров, занимавших высокие посты. Так, например, начальник морской походной канцелярии царя А. Ф. Гейден предложил полностью скопировать устройство высшего морского управления с Германии, что лично для него означало возможность занять пост фактического руководителя флота и морского ведомства в качестве начальника Морского штаба его императорского величества. Другим примером может служить столкновение начальника МГШ Л. А. Брусилова и морского министра И. М. Дикова. Оба отстаивали идею разделения ведомства на несколько независимых друг от друга частей, связанных лишь общим подчинением императору или генерал-адмиралу. Единственным существенным различием их проектов являлось то, что по И. М. Дикову руководящую роль в ведомстве должен был играть ГМШ, а по Л. А. Брусилову – МГШ. Точно так же и спор между начальником МГШ А. А. Эбергардом и морским министром И. К. Григоровичем шел о положении МГШ в системе центрального управления.

В результате была реализована схема, в которой МГШ занял место лишь одного из равноправных подразделений министерства. Такой исход можно было предвидеть заранее, так как слишком большой объем власти начальника МГШ, предоставление ему права личного всеподданнейшего доклада неизбежно умаляло влияние морского министра. В самом МГШ, по-видимому, вполне искренне увлекались германской организацией флота и морского ведомства, так что нельзя приписывать упорное отстаивание начальниками этого учреждения идеи разделения ведомства на три равноправные части лишь их своекорыстным расчетам. Восхищение молодых штабных офицеров немецким флотом подпитывалось еще и явной англофобией некоторых из них. Регулярные жалобы представителей МГШ на притеснения, «гонения» этого органа со стороны министров нельзя понимать слишком буквально: даже И. М. Диков, остро полемизировавший с Л. А. Брусиловым, относился к штабу вполне корректно. Более того, возможно, если бы министр меньше прислушивался к мнению МГШ, то реорганизация пошла бы энергичнее, но затянувшийся спор с Л. А. Брусиловым стал фактором, отсрочившим проведение преобразований в жизнь.