Ефим Черняк - Тайны Англии

Надо ли говорить, что британский кабинет с самого начала решительно отрицал какое-либо участие в начавшихся во Франции событиях. Герцог Дорсет уже 29 июля 1789 года, то есть через две недели после взятия Бастилии, опровергал утверждения об этом. Конечно, подобные заявления стоят мало, но они приобретают полную правдоподобность в устах такой великосветской никчемности, как Дорсет, к слову, в это время больше всего думавшего о собственной безопасности в революционном Париже.

Дорсет для доказательства, что Англия не имеет ничего общего с начавшимися волнениями и отнюдь не пытается использовать их и что она не мобилизовала свой флот, напомнил Монморену их разговор в начале июня 1789 года. Дорсет тогда сообщил министру о существовании заговора с целью захвата Бреста. Судя по всему, еще в конце мая 1789 года к Дорсету обратился какой-то аббат, но посол не пожелал его выслушать и даже узнать его фамилию и адрес. Аббат тем не менее пришел во второй раз и на этот раз был принят. Узнав о предложениях аббата, министр иностранных дел Кармартен заподозрил провокацию. Он предписал Дорсету поставить в известность французское правительство, но при этом сослаться лишь на слухи, циркулирующие в Лондоне, с тем чтобы не поставить под угрозу лиц, которые обращаются в британское посольство. В результате, однако, Монморен вообще не поверил Дорсету и счел его сообщение не заслуживающим внимания. С другой стороны, участники этого туманного «брестского заговора» сочли себя преданными английским правительством. Других доказательств английского подстрекательства (кроме ничем не подтвержденных слухов и их столь же голословных опровержений) не имеется вовсе.

Для установления истины полезно выяснить, каковы были затраты на английскую секретную службу министерств иностранных дел, внутренних дел и адмиралтейства. Если исключить расходы на точно известные цели (например, на миссию Гарриса), остаются весьма скромные суммы, никак не свидетельствующие об активности, выходящей за рамки рутинного шпионажа во французских гаванях. В инструкциях Дорсету, когда его посылали в 1784 году в Париж, рекомендовалось приложить крайние усилия, чтобы выяснить намерения Франции в Вест-Индии и условия договоров, которые Версальский двор предполагал заключить с другими европейскими странами. Британское посольство использовало для этой цели всего нескольких, и притом не очень ловких, агентов. Одним из них был некий Сен-Марк, обещавший в 1785 году доставлять копии всех депеш, направлявшихся французским правительством в Индию, и сведения о числе и расположении судов в гавани Рошфор. Через несколько месяцев секретарь посольства Хейлс стал жаловаться на скудость информации, получаемой от Сен-Марка, и предложил рассчитать его. Осенью 1787 года английским шпионом был некий артиллерийский капитан де ля Фонд, знакомый с военным и морским министрами. Он представил сведения о дислокации войск в районе Атлантического побережья и Ла-Манша и другие сведения, за которые ему было выплачено 6 тыс. ливров. Были и другие шпионы. В марте 1785 года Дорсет заплатил 200 фунтов стерлингов за сведения о Тулоне и надеялся за меньшую сумму получить такие же сведения о Бресте, но агент попросту сбежал. В это время английское правительство очень интересовал ход строительства военного порта Шербур. Преемник Дорсета лорд Роберт Фитцджеральд сообщил в апреле 1790 года, что лучше будет воздержаться от затрат на получение информации, которая вряд ли при тогдашнем положении дел во Франции может иметь большое значение для английского правительства. Лорд Гауэр, сменивший Фитцджеральда, кажется, вполне разделял это мнение.

В соседней Бельгии (австрийских Нидерландах) послом был лорд Торрингтон — полнейшее ничтожество, пользовавшийся услугами некоего Ллойда, которого из Лондона еще в 1785 году приказали рассчитать за ненадобностью. В 1791 году и в последующие годы Ллойд присылал отдельные письма Питту из Франции, но так и не был снова принят на службу.

В июле 1789 году Торрингтон покинул Брюссель, а находившийся там с 1789-го по 1792 год полковник Гардинер занимался сбором информации о самой Бельгии. В его бумагах не сохранилось никаких сведений о Франции. Вообще Брюссель стал важным источником сведений о французских делах только после отзыва в августе 1792 года английского посла из Парижа. Донесения британских дипломатов из других, соседних с Францией стран свидетельствуют о скромных тратах на секретную службу.