Виктор Шапинов - Империализм от Ленина до Путина

Антикризисное регулирование эпохи кейнсианства (1945–1970-е) осуществлялось за счет роста государственных расходов в странах метрополии, которые привели к созданию социал-демократического «государства всеобщего благоденствия». «Социальное государство», тем не менее, не предотвратило революционного взрыва 1968 года, а кейнсианство не спасло от кризиса.

В ходе «нефтяного» краха 1973–1975 колоссальные дефициты бюджета, созданные постоянным ростом госрасходов, привели к невиданному ранее явлению – стагфляции, то есть прогрессирующему росту инфляции в условиях экономического спада. Ранее официальная экономическая наука декларировала, что при спаде производства и росте безработицы инфляция должна снижаться.

Выход был найден в переходе к неолиберальной политике: демонтаж «социального государства», сокращение государственных расходов, частичный отказ от государственного регулирования экономики, приватизация национализированных предприятий.

Окончательно кейнсианскую модель добил кризис 1980–1982 годов. В этот период все правительства империалистических стран меняются на неолиберальные. Первой становится Британия, где правительство консерваторов Маргарет Тэтчер начиная с 1979 года насаждает неолиберализм жесткими методами. Именно за них премьер получает кличку «железная леди» (впрочем, в наиболее пострадавших низах общества Тэтчер получает распространение куда менее благозвучные прозвища). В 1980 году в США президентом становится Рональд Рейган, экономический блок администрации которого контролируют «чикагские мальчики» – крайние сторонники неолиберальной модели. В 1982-м неолибералы приходят к власти в ФРГ.

Однако, чуть ранее, с 1973 года, новая экономическая политика международного капитала опробуется в Чили хунтой Пиночета, которая по-военному четко следует указаниям экспертов из Чикаго. Приводит это к экономическому спаду и катастрофическим социальным последствиям, которые хорошо известны. Однако постсоветские экономисты по-прежнему продолжают восхвалять чилийское «экономическое чудо», а неолиберальные политики мечтать о «нашем» Пиночете.

Государственные расходы сокращались следующим образом. В США (здесь мы берем данные о федеральных расходах, которые несколько меньше государственных, но отражают общую тенденцию) расходы возрастали с 1948 по 1982 год, увеличившись с 11 % до 23 % ВВП. Неолибералы начали снижать госрасходы: в 1991–2000 годах они снижались из года в год. В 2000 году отношение госрасходов к ВВП составило лишь 18,2 %, вернувшись на уровень середины 1960-х годов. В Европе наблюдается та же тенденция: отношение общих госрасходов к ВВП стран ЕС снизилось с 51,2 % в 1996 году до 47 % в 2000-м.

Неолиберальная контрреволюция не ограничилась экономической сферой. Политический вектор стран метрополии также поворачивается вправо: откат революционной волны 1968–1975 годов дал почву реакции. Рейган и Тэтчер становятся на позиции жесткого антикоммунизма, а СССР превращается из «стратегического партнера» в «империю зла». Под угрозой революции капитал принял политику «международной разрядки», Никсон ручкался с Брежневым и обещал сокращать вооружения. Теперь, когда позиции капитала были восстановлены, с коммунистами не церемонятся. Для советской бюрократии, которая потеряла к тому времени последние остатки марксистского мышления, такой поворот оказался сюрпризом. Бывшие западные «друзья» Брежнева теперь раскручивали изо всех сил колесо «холодной войны».

К тому же СССР в результате своего поведения в ходе кризиса оказался еще и в экономической зависимости от стран капиталистической метрополии, которые ко времени Горбачева начинают открыто диктовать условия советской бюрократии.

«Длинный» цикл, начавшийся после кризиса 1973–1974 годов, соответствует Б-фазе согласно теории Кондратьева. И это подтверждается фактическими данными. Рост производства, связанный с распространением конвейерного производства и частичной автоматизации, закончился.

Прирост производительности труда ведущих стран «центра» начинает падать с 4 % в 1960–1967 и 3,7 % в 1973–1979-м он сокращается до 1,6 % в 1979–1984 годах. Параллельно падает и норма прибыли корпоративного капитала. С 1974 по 1983 год в семи ведущих капиталистических странах она упала до двух третей от уровня 1960–1968 годов. В промышленности падение было еще более резким – до половины уровня 60-х.