История Коллектив авторов - Наследник встал рано и за уроки сел… Как учили и учились в XVIII в

Прокоповичу не удалось, однако, исполнить своего намерения; некоторые молодые люди, посланные им за границу, вовсе не возвратились, те же, которые приехали назад, не приобрели настолько сведений, чтобы иметь возможность обучать других; поэтому дело на этом и остановилось.

Петр I полагал вначале, что для образования дворянства достаточно заставить его путешествовать; поэтому, возвратившись из своего первого большого путешествия, он послал всех молодых людей самых знатных семейств империи во Францию, Англию, Голландию, Италию и Германию для приобретения там познаний, но так как большая часть этих молодых людей была очень дурно воспитана, то они возвратились почти такими же, какими уехали. Это доказало императору, что, прежде чем посылать их путешествовать, следовало дать им сперва образование более удовлетворительное…

В 1724 г. он решил основать в Петербурге академию, взяв во всем за образец парижскую…

Императору не было суждено иметь удовольствие при жизни увидеть осуществление этого намерения. Первый врач его Блументрост, которого он назначил президентом академии с ежегодным жалованьем в три тысячи рублей, имел настолько влияния, что ему удалось открыть академию в царствование Екатерины…

Анна желала сохранить ее; мало того, она учредила за академией ежегодное содержание в двадцать пять тысяч рублей, она уплатила еще все ее долги, доходившие до тридцати тысяч рублей, и назначила президентом графа Кейзерлинга [19] Герман Карл фон Кейзерлинг (Keyserlingk) (1696–1765) — представитель древнего немецкого рода, барон, впоследствии граф. С 1730 г. на русской государственной службе в качестве вице-президента юстиц-коллегии по эстляндским и лифляндским делам, в 1733–1734 гг. президент Санкт-Петербургской академии наук, затем представитель России при разных европейских дворах. . Несколько лет спустя Кейзерлинг был послан министром в Польшу, и место президента занял камергер барон Корф [20] Иоганн Альбрехт фон Корф (1697–1766) — барон, действительный тайный советник. В 1734–1740 гг. президент Санкт-Петербургской академии наук. В 1740–1766 гг. посланник в Дании и Швеции. . Когда он был послан в Копенгаген, то его заменил тайный советник Бреверн [21] Карл (Карл Германович) фон Бреверн (fon Brevern) (1704–1744) — тайный советник, в 1740–1741 гг. президент Санкт-Петербургской академии наук, конференц-министр императрицы Елизаветы Петровны. С 1742 г. вместе с канцлером графом А. П. Бестужевым-Рюминым руководил Коллегией иностранных дел. . Множество дел, которые лежали на этом министре, не дали ему возможности долго занимать эту должность; он отказался от нее, и академия оставалась несколько лет без президента — до тех пор, покуда императрица Елизавета не назначила на эту должность графа Кирилла Григорьевича Разумовского [22] Кирилл Григорьевич Разумовский (1728–1803) — российский государственный деятель, граф, президент Санкт-Петербургской академии наук (1746–1798), последний гетман Украины (1750–1764), генерал-фельдмаршал (1764). Младший брат А. Г. Разумовского — фаворита русской императрицы Елизаветы Петровны. Участник дворцового переворота 1762 г., возведшего на престол Екатерину II. , брата обер-егермейстера [23] Имеется в виду Алексей Григорьевич Разумовский (1709–1771) — граф, генерал-фельдмаршал (1756). Происходил из простого украинского казацкого рода, в детстве пел в церкви, откуда в 1731 г. попал придворный хор. Вскоре стал фаворитом цесаревны Елизаветы Петровны, а после переворота, возведшего Елизавету Петровну на престол, предположительно с 1742 г. — ее морганатическим супругом. .

Хозяйственная часть академии была постоянно — в весьма странном положении; мы видели выше, что императрица Анна при восшествии на престол пожаловала тридцать тысяч рублей для уплаты долгов академии; несмотря на это, когда Корф уехал в Данию, на ней числилась та же самая сумма долгу, и хотя императрица Елизавета ассигновала снова значительную сумму на уплату долгов, однако дела от этого не пришли в лучший порядок.

Россия не извлекла до сих пор никакой существенной пользы от этих больших учреждений. Все плоды, принесенные академией взамен тех громадных сумм, которые она получила в течение двадцати восьми лет, заключаются в том, что русские имеют календарь, составленный по петербургскому меридиану, что они могут читать газеты на своем языке и что несколько немецких адъюнктов, вызванных в Петербург, оказались сведущими в математике и философии настолько, чтобы заслужить ежегодные оклады в шестьсот и восемьсот рублей; между русскими найдется не более одного или двух человек, способных занять должность профессора. Наконец, академия эта не так устроена, чтобы Россия могла когда-нибудь ожидать от нее хотя малейшей пользы, так как в ней не занимаются преимущественно изучением языков, нравственных наук, гражданского права, истории или практической геометрии — единственных наук, полезных для России; вместо того разрабатывают более всего алгебру, умозрительную геометрию и другие отрасли высшей математики, разрешают критические задачи о жилищах и языке какого-нибудь древнего народа или делают анатомические наблюдения над строением человека и животных. Так как русские считают все эти науки пустыми и ненужными, то неудивительно, что они не имеют никакого желания обучать им своих детей, хотя все предметы преподаются бесплатно. Это доходит до того, что в академии бывало часто более профессоров, нежели учащихся, и ей приходилось вызывать из Москвы несколько молодых людей, которым давали жалованье для поощрения их к учению и для того, чтобы хотя кто-нибудь присутствовал на лекциях профессоров.