Геза Вермеш - Христианство. Как все начиналось

• Послание Варнавы (около 120–135 годы). Скорее всего, написано под Павловым/Иоанновым влиянием для языкохристиан. Иисус описывается как эсхатологический Сын Божий, существовавший еще до своего появления на земле. Он не назван напрямую Богом, но сказано, что его человеческое тело сознательно и милостиво скрывало его божественность.

Расхождение путей между иудеохристианами и языкохристианами очевидно уже на этой стадии доктринального развития. Поскольку Дидахе есть первое и последнее выражение иудеохристианства после Нового Завета, доктринальное развитие отныне пойдет исключительно по языкохристианской линии.

Первое и Второе послания Климента, Игнатий, Поликарп, Ерм и Послание к Диогнету

После обзора Дидахе и Послания Варнавы, которые стоят особняком в раннехристианской литературе, наша следующая задача – рассмотреть раннюю церковь и ее христологию, как они отражены в трудах авторов конца I века – середины II века. Все они содержат интересную информацию об устройстве христианских общин и понимании Иисуса.

Почти с самого начала христиане находились в сильном конфликте с римскими властями, и последующий ход конфликта был важным фактором в развитии церкви. Казнь Петра в Риме (60-е годы?) упоминается в Послании Климента к Коринфянам (1 Клим), а также у Игнатия и Поликарпа (они и сами погибли мученической смертью, и о них речь далее). Поэтому на отношении римского государства к христианам – от Нерона до Константина – стоит остановиться подробнее.

Рим, как республиканский, так и имперский, отличался веротерпимостью – при условии, что ему не создавали смуту и «безнравственность». Иудеи Палестины и диаспоры получили привилегии от Юлия Цезаря и Августа, но пожали плоды имперского гнева после восстаний: первое восстание (66–70/73 годы) было подавлено Веспасианом и Титом, а второе (132–135 годы) – Адрианом.1 Чужеземные культы терпели, пусть только кланяются и римским богам, включая обожествленного императора. Все это делалось для проформы, но отказ поклониться воспринимался как атеизм, пощечина государству и императору и имел плачевные последствия. Иудеи еще обходили запреты – их спасал статус древней религии, – но новому христианскому «суеверию» приходилось туго, тем более что римляне помнили: ее основатель был распят как антиримский революционер Понтием Пилатом, наместником Иудеи, в правление Тиберия.

Первый римский акт враждебности к христианам был совершен по воле случая. После сильнейшего пожара в Риме (64 год) пошли слухи, что поджог учинил сам Нерон, вознамерившись перестроить столицу. Император стал искать, на кого перевести подозрения, и выбрал в козлы отпущения христиан, непопулярных в народе. Христиан хватали и осуждали не столько как поджигателей, сколько за «ненависть к роду людскому» ( odium humani generis ). Тацит, от которого мы об этом узнаем, сообщает, что жители Рима не слишком верили в виновность христиан. «Эти жестокости пробуждали сострадание к ним, ибо казалось, что их истребляют не в видах общественной пользы, а вследствие кровожадности одного Нерона» ( Анналы , 15.44.5). [19]

Найдя виновников, Нерон решил поразвлечься. Осужденных христиан одевали в звериные шкуры и бросали на растерзание собакам. Других распинали на крестах и поджигали, чтобы ночью они горели как светильники (Тацит, Анналы , 15.44.2–4). Согласно Первому посланию Климента, написанному тридцатью годами позже, раннехристианское предание причисляло апостолов Петра и Павла к жертвам Нерона (1 Клим 5:4–7).

Гораздо более важные сведения об официальном отношении Рима можно почерпнуть из переписки Плиния Младшего, легата в Вифинии, с императором Траяном (110/111 годы): Плиний спрашивает, что делать с христианами, и получает ответ (Плиний, Письма , 10.96–97).2 Ясно, что к тому времени почитание римских богов и императора было обязательным для всех жителей империи (за исключением иудеев), и отказ воспринимался как государственная измена. Поэтому Плиний без колебаний посылал на смерть людей, которые отвечали «да» на троекратный вопрос: «Ты христианин?» Это «да», подразумевавшее отказ поклониться имперским богам, считалось упрямством, достойным смерти. Если же христианин оказывался римским гражданином, его не казнили в провинции, а посылали в столицу. Как честный судья, Плиний спрашивал императора о частностях: все-таки обвинения в христианстве выдвигались в адрес все большего числа людей всех возрастов и социальных классов.