Геза Вермеш - Христианство. Как все начиналось

В центре обычной, официальной, нехаризматической иудейской религии ветхозаветной эпохи стояли Храм и Тора (Закон Моисеев). Согласно Библии, после исхода из Египта святилищем израильтян в Синайской пустыне был переносной Шатер-Скиния, а после поселения в Ханаане возникли многочисленные святилища по всей Палестине. Впоследствии было разрешено поклоняться лишь в столичном храме в Иерусалиме.

Тора представляла собой обязательное, постоянно развивающееся религиозное учение, связанное с иудейским образом жизни. Как богослужение, так и наставление, контроль за соблюдением Закона, находились в руках наследственного священства, сначала из колена Левия, а с конца VII века до н. э., когда функционировал лишь Иерусалим, из привилегированной священнической семьи Аарона. С середины II века до н. э. конкуренцию священникам в интерпретации Закона, в том числе заповедей о храмовых обрядах, составляло мирянское движение фарисеев.

Чуть раньше возникло соперничество в рядах самого священства. После убийства первосвященника Онии III в 171 году до н. э. его сын Ония IV оставил Иерусалим и учредил конкурентное святилище в Леонтополе, городе в дельте Нила. Его потомки продолжали в нем служить, пока их раскольнический храм не разделил судьбу иерусалимского: его разрушили римляне в 73/74 году н. э. Когда Маккавеи захватили понтификат в Иерусалиме (152 год до н. э.), враждебно настроенные к ним кумранские ессеи оставили национальное святилище и заменили его духовным храмом в своей общине, где вместо жертвоприношений – молитва и святая жизнь (хотя и надеялись, что в конце времен национальный культ окажется в их руках). Несмотря на эти внутренние нестроения, Иерусалим оставался центром культа, особенно во время трех ежегодных праздников, причем не только для большинства палестинских иудеев, но и для благочестивых паломников из диаспоры. Храмовое богослужение прекратило свое существование в 70 году н. э., когда великое антиримское восстание привело к гибели Иерусалима. С той поры единственным местом иудейского культа стали синагоги, которые уже служили важными религиозными центрами вне Иерусалима: в Святой Земле и за ее пределами.

Однако еще с древней поры помимо официальной священнической религии существовало другое течение. Его представители утверждали, что непосредственно общаются с Богом. На высшем уровне это был профетический иудаизм, основанный на откровении. Ветхозаветные пророки – наследники религии Моисея у неопалимой купины и на вершине Синая. Пророки зачастую обличали правителей Израиля и вдохновляли народ на сопротивление. Их слова дошли до нас в Библии.

На менее возвышенном уровне существовала народная религия, стоявшая особняком от общественных центров и священнического официоза, но также отмеченная харизматическими проявлениями экстаза и чуда. Поскольку она не была магистральным направлением религиозности и часто конфликтовала с царями и храмовыми служителями, сведений о ней сохранилось мало. Однако она существовала и до и после Иисуса. В новое время она проявилась как среди иудеев (феномен хасидских ребе-чудотворцев), так и среди христиан (пятидесятники разных направлений). Если мы не поймем этот харизматический иудаизм, мы не осознаем ключевые особенности движения Иисуса и первых христиан.

Харизма, или проявление силы свыше, засвидетельствована в Библии со времен Моисея до новозаветной эпохи, однако ее самые яркие проявления приходятся примерно на 1000–800 годы до н. э. Особенно выделяются три древних пророка – Самуил, Илия и Елисей, которых также называли «мужами Божьими». Следовательно, чтобы уяснить сердцевину харизматического иудаизма, необходимо вникнуть в понятия «пророк» и «человек Божий».

Начнем с пророчества. Сейчас под пророками часто понимают предсказателей, а глагол «пророчествовать», судя по ряду словарей, означает «сообщать волю божества». Еврейский корень «нун – бет – алеф» («пророчествовать») отражает совершенно иную концепцию, чем соответствующие понятия в греческом, латинском и современных языках. Он относится не к возвещению божественного замысла или наставления, а (при возвратной форме глагола) к пророческому состоянию. Считалось, что такой человек пребывает в пророческом экстазе, и Дух Божий может толкать его на странное для окружающих поведение. Нечто похожее мы находим у мусульманских мистиков-суфиев, дервишей, которые, кружась в экстатическом танце, могут наносить себе раны и порезы, а также (в менее крайней форме) в трансе христиан-пятидесятников.