Михаил Серяков - Битва у Варяжских столпов

К этому ряду топонимов относится и прусский Варген (Wargen, современный пос. Люблино в Калининградской области). Помимо того что само название его опять-таки восходит не к скандинавскому, а к славянскому термину, весьма интересно, что в 1995 г. там был найден ритуальный топорик с изображениями козла, волка и косого креста. Ближайшей аналогией ему является костяная игральная фишка, или жребий, IX в. из Микульчиц (Великая Моравия), с одной стороны которой был изображен предположительно Перун с луком, на другой — поединок козла и дракона {174} 174 Кулаков В.И., Скворцов К.Н. Топорик из Варген (Ранговое оружие последних язычников Европы) // Slavia Antiqua. T. XLI. 2000. С. 173–189. . Сам топорик относится к числу прусских древностей, а не является предметом импорта. Следовательно, в данном случае мы имеем дело не только с лингвистическими, но и религиозными контактами балтов и западных славян. Тот факт, что совершенно независимо друг от друга саамы, немцы и пруссы знают название варягов в славянской, а не скандинавской форме произношения этого слова, достаточно красноречиво говорит о том, что и сами варяги говорили по-славянски. Наконец, в самом Мекленбурге, на землях онемеченных славян, поблизости от Деммина до сих пор сохранилось название города Warrenzin {175} 175 Карта Mecklenburg — Vorpommern, изд. Marco Polo, масш. 1: 200 000. , также передающий название варягов.

Против отождествления варягов и викингов говорит и совершенно разное их поведение на востоке и западе Европы, отраженное в соответствующих источниках. С этим фактом вынуждены согласиться даже норманисты: «Для Западной Европы типичен образ викинга-грабителя, для Восточной — воина-наемника на службе русских князей. В образе варяга на Руси отсутствуют основные стереотипные характеристики норманна-врага, сформировавшиеся в условиях ожесточенной борьбы с викингами, но доминируют представления, обусловленные преобладанием договорных отношений со скандинавами» {176} 176 Мельникова E.A., Петрухин В.Я. Норманны и Варяги. Образ викинга на западе и востоке Европы // Славяне и их соседи. Этнопсихологические стереотипы в Средние века. М., 1990. С. 63. . Казалось бы, все ясно: если при описании одного народа у него «отсутствуют основные стереотипные характеристики» другого народа, речь идет о двух различных народах. Однако Е.А. Мельникова и В.Я. Петрухин изо всех сил стремятся убедить читателя, что это один и тот же народ, только по-разному воспринимаемый в разных частях Европы. Причину этого они видят в «договорных отношениях», хотя в другой своей совместной статье они пытаются поставить призвание варягов в один ряд с договорами, заключенными с викингами в Англии и во Франции. Там, однако, это почему-то не привело к формированию более положительного образа северных пришельцев. В завершение следует отметить, что если «наполовину иностранное» «вэринг» сохранилось лишь в исландских сагах, а отнюдь не разговорной речи скандинавов, то слово варяг было зафиксировано пастором X. Геннигом именно в живой речи потомков полабских славян в 1679–1717 гг. На фоне того, что понятие «вэринг» в Скандинавии обозначало наемников в Византии, а в континентальной Европе и Англии оно становится известным еще до появлении скандинавов в Константинополе, различная судьба рассматриваемых слов в обоих языках вновь указывает на славянское происхождение данного термина. Тем не менее все это не помешало Л.С. Клейну гордо подвести черту под спором представителей обоих точек зрения: «Если, однако, вернуться к основному вопросу этой ступени спора — норманны ли варяги, имелись ли варяги на землях восточных славян (в последнем случае автор “слегка” передернул: подавляющее большинство антинорманистов признавали присутствие летописных варягов в Восточной Европе и мало кто из них полностью отрицал присутствие хоть какого-то числа скандинавов в составе варяжских дружин в X и последующих веках в принципе, подчеркивая при этом, что скандинавский элемент отнюдь не являлся главенствующим в данной среде. — M С), — то взвешивать утверждения сторон в этом вопросе просто даже не имеет смысла. Ясное дело, чаша норманистов камнем полетит вниз: чаша антинорманистов пуста» {177} 177 Клейн Л.С. Спор о варягах. СПб., 2009. С. 59. . Ну что же, каждый читатель данной главы может самостоятельно убедиться как в «пустоте» чаши антинорманистов, так и в беспристрастии и объективности подхода их противников.