Михаил Серяков - Битва у Варяжских столпов

Третьим важным козырем норманистов было сообщение итальянского епископа Лиутпранда Кремонского, бывшего в 949 и 968 гг. послом в Константинополе, о походе Игоря на столицу Византии. В этом сообщении он пояснил своим читателям, кто такие русы. Ключевое место в этом пояснении традиционно переводилось так: «Греки по их телесным признакам называют их руссами, мы же по месту их поселения норманнами» {48} 48 Тихомиров М.Н. Источниковедение истории СССР. Т. 1. М, 1940. С. 25. (Rusios, quos alio nos nomine Nordmannos appellamus). Хоть в оригинале и стояло Nordmannos, однако практически всегда на русский язык оно переводилось как норманны. На руку норманистам играло и то, что сочинение Лиутпранда не было переведено на русский язык целиком, а только соответствующий фрагмент. Когда же его труд был переведен целиком, стало ясно, в каком контексте он употреблял слово нордманны: «Город Константинополь, который ранее назывался Византии, а теперь зовется Новым Римом, расположен среди самых диких народов. Ведь на севере его соседями являются венгры, печенеги, хазары, руссы (Rusios), которых мы зовем другим именем, т.е. нордманнами…» {49} 49 Лиутпранд Кремонский. Антаподосис. М., 2006. С. 20. Как совершенно справедливо подчеркнули издатели полного сочинения Лиутпранда Кремонского, для этого итальянского епископа нордманнами, то есть буквально «северными людьми», были все народы, жившие к северу от Дуная, и к их числу этот автор причислял не только русов, но и венгров, печенегов и хазар. Отрывок же о походе Игоря звучит так: «В северных краях есть некий народ, который греки по его внешнему виду называют Рогююа, русиос, мы же по их месту жительства зовем “нордманнами”. Ведь на тевтонском языке “норд” означает “север”, а “ман” — “человек”, отсюда нордманны, то есть “северные люди”. Королем этого народа был (тогда) Игорь; собрав более тысячи судов, он пришел к Константинополю» {50} 50 Там же. С. 96. . Как видим, Лиутпранд Кремонский констатировал лишь северное жительство русов, а отнюдь не их скандинавскую принадлежность — последний смысл его свидетельству произвольно придали уже норманисты.

Четвертым и одним из наиболее сильных аргументом норманистов являлось сообщение Константина Багрянородного о русских и славянских названиях днепровских порогов, из которых часть русских названий сопоставима со скандинавскими. Приведем названия порогов из сочинения византийского императора, а также предпринимаемые исследователями попытки объяснения русских названий порогов из других языков {51} 51 Константин Багрянородный. Об управлении империей. М, 1989. С. 47–49, 321–326; Брайчевский М.Ю. «Русские» названия порогов у Константина Багрянородного // Славяне и Русь. Проблемы и идеи. М., 2001. .

Как видим, из семи названий из скандинавских языков без натяжек выводится названия только двух порогов. Первый порог в сочинении Константина Багрянородного вообще носил одинаковое название на русском и на славянском, а предположительно скандинавское название третьего порога Геландри было отнесено царственным автором к числу славянских. Чтобы вывести из скандинавского названия всех порогов, норманистам пришлось прибегать к большему или меньшему насилию над первоисточником. Само разнообразие версий, предлагавшихся норманистами, говорит о том, что однозначной скандинавской этимологии этих названий нет. Зачастую наблюдается несовпадение фонетики и семантики, особенно когда Константин Багрянородный указывал значение названия того или иного порога. С другой стороны, М.Ю. Брайчевский предложил иранскую этимологию для русских названий порогов, которые, по его мнению, возникли не в X в., а III–IV вв., в сарматскую эпоху.