Альманах Array - Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1

О них мы узнавали от приезжавших из Москвы новых работников и от первых советских туристов (как правило, высокопоставленных или именитых). Одни, как, например, писатель Лев Никулин, азербайджанский поэт Расул Рза, которых мне приходилось встречать и сопровождать, приезжали в творческие командировки. Другие – Константин Паустовский, украинский писатель Любомир Дмитерко, кое-кто из родственников высокого начальства – были в Стамбуле транзитом как туристы первых средиземноморских круизов. Помнится, нам было поручено под благовидным предлогом прервать тогда круиз дочери Молотова, которой якобы из-за болезни отца было предложено самолетом срочно вернуться в Москву. Только позднее мы узнали об «историческом Пленуме ЦК», отправившем вслед за Жуковым в отставку не только всех членов «антипартийной группы» Молотова – Кагановича – Маленкова, но и самого популярного в то время на Арабском Востоке советского министра иностранных дел с самой длинной фамилией – «и-примкнувшего-к-ним-Шепилова».

Шумиха в турецкой печати по поводу «портфеля» Гендерсона, исчезнувшего чуть ли не при переправе его через Босфор, вскоре получила неожиданное развитие. Два помощника военно-морского атташе плюс переводчик и шофер были через несколько дней схвачены полицией. Несмотря на дипломатический иммунитет помощников, вместе с шофером и переводчиком всю ночь их продержали в полицейском участке. На мои неоднократные телефонные звонки заявляли, что они задержаны до «выяснения подлинных намерений их встречи с неким турецким гражданином». Для официального уведомления о случившемся нашего нового посла Бориса Подцероба мне пришлось всю ночь висеть на телефоне, поочередно делая звонки то в полицию, то в Анкару. После продолжительных разбирательств моих коллег в конце концов освободили.

Утренние газеты появились еще до возвращения наших работников в консульство. Все газеты писали, будто этот турецкий гражданин «обладал военными секретами». На самом деле гражданина этого они подвозили до летней резиденции атташе во Флорье, где, по предварительной с ним договоренности, он должен был проверить водопроводную систему. Скорее всего, это была так называемая «полицейская подстава».

В посольство тут же не замедлила поступить нота турецкого МИД. Она объявляла помощников атташе «персонами нон грата». Вицеконсул Иванов, занимавшийся их отправкой на родину, прощаясь с ними, пошутил: «Признавайтесь, наверное, вы подсадили в свою машину какого-то лоцмана, чтобы он вас на яхту к принцессе Фазиле на свидание свозил?» Вице-консул намекал на то, что королевская яхта стояла почти напротив нашей летней резиденции. Позднее стало известно, что провокация против нас была ответной реакцией турецких властей на очередную «кузькину мать» Хрущева. Разоблачая тогда с высокой трибуны «происки империализма», он похвастался: дескать, советские разведчики добыли «секретные документы Багдадского пакта», готовившего нападение на Сирию. Это заявление и было подкреплено тогда передвижением наших войск на Кавказе. Ну а турецкие органы безопасности для отвода глаз дали утечку тогда в печать о пропаже якобы портфеля Гендерсона где-то на Босфоре.

Москва не замедлила отреагировать по-своему. Вскоре оттуда пришло указание ускорить и мой отъезд из Стамбула. После высылки моих коллег я оставался там едва ли не единственным «заложником» – официальным сотрудником атташата, выполнявшим протокольные функции (без дипломатического иммунитета). Сопровождать меня до Москвы взялся лично вице-консул Иванов. Он опасался, как бы я тоже не стал жертвой очередной провокации перед отплытием парохода. Тогда на пароходе я и услышал его рассказ о деятельности, по выражению Михаила Ивановича, «коллективного Рамзая» и аресте нашей военной нелегальной резидентуры в Японии в октябре 1941 года.

Последующие события в Иордании и Ливане развивались по сценарию, весьма схожему с Суэцким кризисом. Сменился лишь состав основных актеров и их роли. Главным зачинщиком всего происходившего был Вашингтон. На вторых ролях выступал Лондон. Роль третьего партнера в интервенции против Ливана и Иордании поручалась местным союзникам. Они уже подбирались не только по социальной, но и по религиозно-этнической окраске. В Ливане это были правохристианские силы, опиравшиеся на местных феодалов и прозападную торговую буржуазию. В Иордании ставка больше делалась на прозападные силы, связанные с королевским двором и противостоявшие арабским «юнионистам» – сторонникам Насера. Возможно, в целях маскировки готовившейся операции по вторжению в прибрежный Ливан ей присвоили невинное название – «Летучие мыши». Для аналогичной операции в континентальной Иордании, почти не имевшей выхода к морю, нашли еще более трогательное название – «Золотая рыбка». Осуществление этой операции было возложено на английскую воздушно-десантную бригаду «Красные дьяволы». Она уже на третий день после революции в Багдаде была десантирована в Иордании.