Альманах Array - Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1

Актуальным компонентом «структуры греха» становится новый терроризм, теоретически способный в будущем продемонстрировать деструктивную эффективность на совершенно ином уровне.

Новый терроризм учитывает взаимосвязанность мира. Его акции строятся по принципу домино, а организаторы по стилю мышления напоминают опытных шахматистов. Они способны просчитывать косвенные последствия своих действий, разыгрывать обманные комбинации, идти на конъюнктурные жертвы и самопожертвование.

В сложном, глобализированном сообществе возникает эффект бабочки: нелинейные трансляции изменений. Незначительное событие в одном месте способно привести к лавинообразным следствиям в другом. К примеру, в общественном сознании или в сфере финансово-экономических операций, уязвимой для системных воздействий.

В изменившемся контексте возникает принципиально иной класс угроз. Это не только борьба интеллекта, финансов, организационных принципов, технических возможностей, технологических решений, но прежде всего борьба ценностей и мировоззрений: кодекса поведения прежней цивилизации и моральных начал новой культуры.

Новая культура, подобно вирусам, может соприсутствовать в прежних институтах и социальных организмах. В их недрах прочерчиваются собственные границы новоявленного «столкновения цивилизаций» : конфликта между централизованной иерархией и сетевой культурой, между администратором и творцом, между центростремительными и центробежными тенденциями.

Человек новой культуры выходит за пределы религиозного патернализма, социального и культурного контроля «над разумом и языком », за пределы прежних форм культурного и психологического программирования его действий.

Он расстается при этом не только с оболочкой обрядности и суеверий, подавлявших волю, но со всем прежним прочтением культурной традиции, реализуя практическую и свою метафизическую свободу.

Люди становятся самостоятельными акторами, автосуверенами, деятельно формирующими пространства культурной и социальной картографии, произвольно очерчивая рубежи театра будущих действий, которые в одном из важнейших аспектов можно было бы определить как власть без государства.

Неопределенный статус мира приводит к умножению рисков. Все это вынуждает систему переходить на обширный режим контроля. И актуальный, и потенциальный реестр подобных мер производит сильное впечатление: введение глобально позиционированных методов контроля и безопасности, управляемых в перспективе сообществом компьютерных программ, реализация перманентного, мобильного надзора над личностью в режиме онлайн, выстраивание универсального каталога коммуникаций, ресурсов, организаций, людей, их прошлых и нынешних состояний, апробация и применение технологий превентивного контроля…

Такая ситуация приводит к экспоненциальному умножению функций, агентств, служб. И как результат – к нарастающей хаотизации управления. С гипертрофией обеспечения безопасности.

Между тем сама природа жизни требует обновления взглядов, причем не только на технологии безопасности. Возрастание роли личностного фактора в новой антропосоциальной оболочке планеты, суверенизация индивида, распространение разноформных и гибких сетевых сообществ, объединенных подчас лишь невидимым аттрактором, в значительной мере обессмысливает прежние подходы.

Возникает порочный круг. Декларируемые сценарии безопасности ведут цивилизацию в тупик. Матрица тотального контроля вводит цивилизацию в мобилизационный режим в качестве нормы повседневности, но подобная стратегия таит в себе уже другую угрозу для общества. В конечном счете выходит, что главный источник опасности – это сама свобода.

Свобода, таким образом, оказывается обоюдоострым мечом.

Во что превратится мир, когда «империи рухнут и армии разбегутся»! Станет ли Ordo Novo всеобщим благом – мирным соседством льва и лани, согласно провидению (Апокалипсису) Исайи? Или этот порядок окажется прологом совершенно иного по духу эона? Возвращением к жизни упрятанных в тайники подсознания смутных сюжетов, объединенных гротескной топикой и восполняющих неполноту черновиков вселенского кошмара?

Перспективы демодернизации, неоархаизации, деконструкции цивилизации претендуют на то, чтобы стать равноположенными с прежними векторами прогресса.