Альманах Array - Триединство. Россия перед близким Востоком и недалеким Западом. Научно-литературный альманах. Выпуск 1

Идея евразийства как «новой исторической тенденции» и модель новой архитектуры постсоветской интеграции, а возможно, и на «расширенном» после распада СССР евроазиатском пространстве защищалась и обосновывалась в ряде научных трудов и изданиях Академии социальных наук Национального общественного фонда [168]. Концепция евразийства содержит достойный потенциал, чтобы проявить себя не только для постсоветских стран, но для Запада после того, как он избавился от своего исторического соперника («мировой системы социализма») и сам стал испытывать (особенно после разразившегося глобального экономического кризиса) потребность в новой модели развития, добавим также, особенно коллективной, более надежной общеевропейской и евроазиатской безопасности.

Этот кризис показал также, что сама по себе глобализация не может сводиться только к однополюсному утилитарному глобализму, к установлению гегемонизма Америки над всем мегаконтинентом Евразии.

В современном взаимосвязанном и взаимоуязвимом мире Россия не может существовать как нечто самостоятельное и цельное в иной системе координат по отношению ни к Западу, ни к Востоку. Новые евразийцы не разделяют пессимистические прогнозы о грядущем «столкновении цивилизаций». Речь идет не о некой «сакральной» универсальной миссии России, а об угрозе столкновения (или сталкивания?) цивилизаций и их обреченности на гибель, как «последний цикл суицида» [169].

На перевале двух столетий они как бы синтезировали все прошедшие войны с терроризмом и антитерроризмом, со всеми стихийными бедствиями и природными катаклизмами. Они передали далеко не лучшее наследство «постсовременному миру».

На Международной конференции ЮНЕСКО на Иссык-Куле в 2004 году «Евразия в XXI веке: диалог культуры или конфликт цивилизаций? » речь тоже шла о диалоге не только разных культур и цивилизаций, но и противопоставляемых друг другу «культуры мира» и «культуры войны». Теперь их столкновение называют «войной» террора-антитеррора. Приходится с горечью признать, что человечество, которое достигло высочайшего уровня прогресса, возвращается, как предупреждал академик Н. Моисеев, в «эпоху раннего Средневековья и религиозных войн». По отношении к религии глобализму или евразийству надо проявлять особую деликатность. Предстоит выработать общеприемлемые универсальные этические нормы поведения стран и народов. Такие нормы содержались в священных писаниях многих религий. В начале прошлого века они были сформулированы французским теологом и ученым П. Тейяр де Шарденом и великим русским мыслителем В.И. Вернадским. Они разрабатывались также сыном В.И. Вернадского историком Г.В. Вернадским, философами и культурологами Н.С. Трубецким, Л.П. Карсавиным, П.Н. Савицким, писателями И.А. Ильиным, Б.Н. Ширяевым, В.Н. Ивановым. Их последователи внесли также большой вклад в разработку общей «этики ответственности» и ноосферно-духовное евразийское мировидение.

Патриарх ноосферного учения В.И. Вернадский считал, что закончившаяся 60 лет назад Вторая мировая война не началась, а лишь возобновилась в 1939 году. И не в Европе, после 21-летнего перерыва (если считать от 1918 года), а на просторах Великой Евразии, на Дальнем Востоке и в Африке, где она «плавно переросла» из Первой во Вторую уже в 1931 году. Там она, действительно, стала как бы продолжением незавершенной Первой мировой, как, в свою очередь, холодная стала тоже продолжением незавершенной Второй мировой. Возможно, видение В.И. Вернадским Великой Отечественной войны немного не совпадает с традиционным видением этого важнейшего события в современной истории. Но с точки зрения ноосферного осмысления мирового развития оно, безусловно, имеет право на существование. Ни Россия, ни другие страны СНГ до сих пор не имеют мирного договора с Японией. Разделенными остаются Корея и

Китай. Нет гарантий, что военные действия в условиях противоборства террора-антитеррора не вспыхнут с новой силой, как это уже происходило на Балканах, в Афганистане и Ираке. Таких гарантий нет, а значит, и мировую войну прошлого столетия, наверное, рано считать завершенной в пространственно-временном сопряжении войны и мира.

Противоборство террора-антитеррора в век глобализации правильно было бы назвать не очередной Мировой и не первой глобальной, а более точно определять как «асимметричная» война нескольких «неведомых поколений».

Ушедший недавно из жизни великий французский философ Жак Деррида (1930-2004) в свое время ввел категорию деконструкции, относящейся ко многим господствующим в прошлом веке идеям и истинам. В условиях начавшегося противоборства терроризма-антитерроризма это находит проявление, используя дефиницию того же Жака Деррида, уже в «другой» войне и «другом» мире. «Другой» круг совершает и само евразийство. За восемь с лишним лет после событий 11 сентября 2001 года так все смешалось в доме глобализации, что возникший хаос заставляет другими глазами взглянуть на «другой» постхолодновоенный мир и разразившийся глобальный экономический кризис. В другом свете – процессы конвергенции и интегрального сопряжения Востока с Западом, Севера с Югом. В прошлом столетии, по выражению французского историка Н. Верта, они составляли исторический «социум общей судьбы» [170]. Они продолжают быть связанными общей судьбой и поныне: между собой и со всем окружающим миром. Память об общих утратах и жертвах, понесенных ими в войнах и мире, продолжает их скреплять духовными и другими соузами во все последующие годы после распада Советского Союза.