Борис Соколов - Ленин и Инесса Арманд

Если уж австрийцы не боялись терпеть у себя людей Пилсудского, прямо считавшего себя в состоянии войны с царской Россией, то по видимости более мирным большевикам обосноваться в пограничной австрийской Галиции, как говорится, сам бог велел. Хотя люди Ленина и экспроприациями, т. е. ограблениями с целью получения денег для нужд политической борьбы, не брезговали. Можно взять, как пример, нашумевшее тифлисское ограбление почтовой кареты в июне 1907 года. Тогда было убито и ранено бомбами десять человек. Руководил акцией Симон Тер-Петросян, по кличке Камо. Кстати сказать, однажды с Камо довелось свидеться и Елизавете К., и веселый армянин подарил молодой женщине роскошный арбуз. Бомбы же для террористов из Финляндии прислал сам Ленин. И для выбора Галиции он не нуждался в приглашении ни австрийского правительства, ни австрийского Генерального штаба. Просто вождь большевиков прекрасно понимал одну вещь. Из Швеции и тем более из Финляндии его и его товарищей под давлением царского правительства в любой момент могут, если и не вернуть обратно в Россию, то, по крайней мере, выслать в любую другую страну. В Австрии же такой угрозы не было, поскольку австрийское правительство никогда бы не уступило российским требованиям.

Арест же Ленина был произведен по инициативе местных властей, не посвященных в дальние расчеты австрийского Генштаба. Здесь сыграла роль шпиономания, возникшая после начала войны во всех государствах-участниках, включая Австро-Венгрию. Правительство в Вене к аресту не было причастно. Хлопотали же об освобождении Ленина отнюдь не австрийские военные, а все тот же Ганецкий и депутаты австрийского парламента социал-демократы Виктор Адлер и Герман Диаманд, поручившиеся за Владимира Ильича. Двух последних к хлопотам за Ленина привлекла Крупская. Она писала Виктору Адлеру: «Уважаемый товарищ! Мой муж, Владимир Ульянов (Ленин) арестован в Поронине (Галиции) по подозрению в шпионаже. Здесь население очень возбуждено и в каждом иностранце видит шпиона. Само собою разумеется, что при обыске ничего не нашли, но тетради с статистическими выписками об аграрном вопросе в Австрии произвели на здешнего жандарма впечатление. Он арестовал моего мужа и препроводил его в Ней-Маркт. Там его допросили, и нелепость всех подозрений сейчас стала очевидной для гражданских властей, но они не хотели взять на себя ответственность освободить его… арест может продолжаться несколько недель. Во время войны не будет времени быстро разобрать это дело. Поэтому очень прошу Вас, уважаемый товарищ, помочь моему мужу. Вы знаете его лично; он был, как Вы знаете, долгое время членом Международного Бюро и хорошо известен Интернационалу. Я настоятельно просила бы Вас отправить телеграмму прокурору в Ней-Зандец, что хорошо знаете моего мужа и можете ручаться, что это – недоразумение. Просите также прокурора, в случае, если бумаги уже переданы немецким властям, переадресовать последним Вашу телеграмму… Я уверена, что Вы и еще другие австрийские товарищи сделаете все возможное, чтобы содействовать освобождению моего мужа».

И товарищи помогли. Об этом вспоминал Виктор Адлер: «Это были первые недели войны, момент, когда все были сильно возбуждены, в особенности в районах военных действий, всем мерещились шпионы. Я был озадачен не столько продолжительностью ареста, которого я не опасался, сколько возможностью сокращенного военного судопроизводства. Я немедленно отправился к министру внутренних дел барону Гейнольду, рассказал ему все, что знал, и охарактеризовал ему личность товарищ Ленина… Подчеркнул, что товарищ Ленин – старый непримиримый враг царизма и что, независимо от своего отношения к Австрии (как видно – не слишком восторженного. – Б. С. ), он никак не мог заниматься шпионажем в интересах царского правительства… Мне удалось убедить министра, что нечего опасаться Ленина и что происшедшее – роковое недоразумение. Насколько я помню, он еще в моем присутствии вызвал к телефону краковское полицейское управление. Как в этот раз, так и при втором свидании с ним в связи с делом Ленина министр интересовался только тем, действительно ли Ленин подлинный враг царизма, в чем я мог его уверить со спокойной совестью».

Владимиру Ильичу, безусловно, повезло, что он избежал военного судопроизводства. Очень точно сказал об австрийском военном суде еще в середине XIX века (а с тех пор мало что изменилось) чешский поэт Карел Гавличек-Боровский: