Владимир Бойко - Вице-адмирал Чухнин

Что же он сам тут делает? Прошло около недели. Я уже хорошо изучил местные условия, наметил план действий. Теперь мне надо было, по возможности, установить дни, когда адмирал посещает суда. Конечно, затем надо будет организовать правильное наблюдение… Однажды я сидел в парикмахерской. Я завел теперь себе длинные, насколько возможно, усы, которые никогда не носил длинными, стал брить бороду. Парикмахер намылил мое лицо, сбрил одну щеку, принялся за другую. В это время в парикмахерскую с шумом вошел морской офицер. Он был явно чем-то чрезвычайно взволнован. Бросил фуражку на стул и с размаху сел против зеркала.

«Слыхали? – возбужденно воскликнул он, обращаясь к знакомому, по-видимому, парикмахеру. – Какая-то жидовка сейчас стреляла в адмирала. Адмирал, к счастью, остался жив, но серьезно ранен… Ее тут же прикончили! Туда ей и дорога. Собаке собачья смерть!» Как у меня не дрогнула голова и как не порезал меня в эту минуту парикмахер, не знаю. Я должен был призвать на помощь всё свое хладнокровие… Но надо было спокойно досидеть до конца. Не торопясь, я заплатил парикмахеру, не торопясь вышел из парикмахерской.

Инстинктивно я пошел – вернее, сами ноги понесли меня – по направлению к дворцу адмирала. Чем дальше, тем ноги несли меня быстрее. Вот и возвышение, на котором стоит дворец, вот и большие чугунные ворота, которые обычно стоят открытыми. Теперь они были заперты и часовой в матросской форме ходил не снаружи, а внутри. Перед воротами стояло несколько любопытных и вполголоса обменивались замечаниями.

Из этих замечаний я у знал, чтопроизошло… К адмиралу Чухнину на прием пришла молодая девушка, вручила ему какое-то прошение и тут же стала стрелять в него из револьвера. Ранила двумя выстрелами, адмирал упал. Вбежавшая стража схватила девушку. По распоряжению жены адмирала стрелявшая тут же во дворе была расстреляна часовыми. «Вон, видите, там налево»… – показывал какой-то всезнающий любопытный. Я взглянул налево. Действительно, налево, у самой стены обширного двора что-то лежало. Это «что-то» было прикрыто рогожей. Можно было по очертаниям догадаться, что это было человеческое тело. Около него стоял часовой с ружьем. Я, не торопясь, отошел от ворот. В душе крутился какой-то вихрь. Что всё это означает?.. В гостинице я заявил, что вечером уезжаю. В Севастополе делать мне больше было нечего. На вокзале взял билет второго класса до Петербурга. Перед последним звонком мимо моего купе прошел Владимир Вноровский. Я подождал, когда поезд тронется и вышел в коридор. Вноровский ждал меня на площадке вагона. «Адмирал тяжело ранен, но не убит. Катю расстреляли». И тут же рассказал, что, оказывается, это он от имени, образовавшегося в Москве Боевого Отряда центральной области, которым руководил член нашей партии, бывший шлиссельбуржец Василий Панкратов, ставил покушение на адмирала Чухнина. Москва о своих планах ничего не сообщила Центральному Комитету и поэтому Боевая Организация ничего не знала. В отношениях между организациями произошло какое-то недоразумение – наши пути скрестились… Стрелявшей была Катя Измаилович, член нашей партии. Ее старшая сестра за покушение на виленского губернатора была отправлена на каторгу. Обе девушки были из культурной среды, их отец был генерал. Семья – чисто русская, так что сообщение морского офицера, будто стрелявшей была еврейка, было неверно. Тогда в глазах многих реакционеров и антисемитов все революционеры были евреями…

… «Я должен вас предупредить, – сказал мне Вноровский. – Если придут меня арестовывать, я буду отстреливаться». В ответ я вынул из кармана браунинг и показал ему. До самой Москвы мы ехали в одном купе. Это было, разумеется, глупо, потому что в случае его ареста я бы погиб совершенно напрасно. Но я не мог допустить, чтобы мой товарищ погиб у меня на глазах. К счастью, всё обошлось благополучно – никто нас в дороге не тронул и я с облегчением простился с Вноровским в Москве.

…В Гельсингфорс я приехал рано утром. С вокзала я отправился прямо в отель «Патриа», где жили Фондаминские. Когда я постучал в их дверь и окликнул, из-за двери раздался радостный крик – и Амалия сейчас же выбежала из комнаты. Она бросилась мне на шею – мой приезд был для них полной неожиданностью. О покушении на Чухнина они уже знали из газетных телеграмм, но самое покушение было совершенно непонятным для всех, кто знал о моем отъезде в Севастополь. И мои друзья, естественно, беспокоились обо мне.