Array Коллектив авторов - Королевский двор в Англии XV–XVII веков

Вторая, более поздняя, волна критики Элтона была связана с именами Д. Старки, К. Коулмана, М. Сматса, Р. Аша [25]и Д. Лоудза [26]и пришлась на 1980-1990-е годы. В 1986 г. под редакцией Коулмана и Старки была опубликована коллективная монография «Переосмысление революции» [27]. Целью ее авторов было не прямое опровержение взглядов предшественника, а, в контексте придворной тематики, их детальная корректировка, освещение тех особенностей функционирования придворных и управленческих структур, которые ускользали от внимания Элтона. Как и в полемике 1960-х годов, оппонирующей стороной проводится мысль о том, что восприятие середины XVI столетия как переломной эпохи определяется недостаточной изученностью предшествующего периода, эпохи войны Роз. Как полагает Д. Старки, именно в ходе политического конфликта и в условиях соперничества йоркистской и ланкастерской группировок не только происходило реформирование двора и хаусхолда, но сама необходимость изменений являлась предметом рефлексии и нашла выражение в политической терминологии, которой впоследствии воспользовались уже тюдоровские реформаторы (что демонстрирует, например, история рецепции взглядов Дж. Фортескью в XVI и XVII столетиях).

Другой важной темой критики становится переоценка роли и вклада двора в государственное управление при первых Тюдорах. Старки, оспаривая положение Элтона о низведении роли хаусхолда до исключительно хозяйственной функции, демонстрирует, как относительно второстепенная при Генрихе VII придворная служба – Королевская палата – в правление Генриха VIII отказывается третьим по важности департаментом и активно действует до конца его правления, а ее функции передаются не бюрократам или бюрократическим департаментам, а Ближней палате короля.

Наконец, предметом полемики становится оценка Тайного совета, который, по мнению Элтона, в 1534–1536 гг. был создан Томасом Кромвелем как часть задуманной им последовательной административной реформы, призванной освободить королевских советников от груза судебных дел, передав последние в Звездную палату и палату Прошений. Дж. Гай, напротив, демонстрирует, что новая структура Тайного совета существует уже при кардинале Уолси и создается как спонтанный ответ на кризис Благодатного паломничества, а не как продуманный акт государственного строительства. Именно Уолси, а не Кромвель при таком подходе оказывается творцом тюдоровской Звездной палаты и палаты Прошений, процедура и судопроизводство в которых почти не затрагиваются реформами 1530-х годов [28].

Помимо ревизии концепций функционирования тюдоровского двора и уточнения границы начала изменений роли двора в администрации, британская историография последних десятилетий активно включает в исследовательское поле яковитский и каролинский двор. Здесь также уместно говорить о ревизии неовигских (а точнее, заложенных еще в пропаганде середины XVII в.) взглядов, представленных работами Л. Стоуна, согласно которому двор первых Стюартов развивался как все более и более изолирующаяся «аристократическая» среда, противостоящая как социальным и религиозным ценностям «нового дворянства», так и первостепенным политическим нуждам английского государства. Р. М. Сматс полагает, что концепция Стоуна чрезмерно упрощает истинное положение вещей. Сматс указывает, прежде всего, на отсутствие в начале XVII в. как двух разнящихся между собой культур – аристократической и культуры джентри, столичной и провинциальной, так и двух изолированных друг от друга социальных групп, то есть придворных и всей остальной части знатного общества. Королевский двор при Стюартах, бесспорно, являлся культурно-политическим центром, в сжатом пространстве которого исследователю гораздо проще выявить и пронаблюдать всевозможные тенденции и конфликты; однако периферия влияния этого центра была невероятно широка и, по большому счету, не имела определимой границы [29].

Изучение яковитского двора, динамики его состава, определяемой как необходимостью утверждения новой династией своих позиций, так и объединением под скипетром Стюартов четырех национальных композитов, осмысление процессов распределения придворных и административных должностей и пэрских титулов, а также политика распределения монаршего патроната в последние десятилетия – начиная с работ Дж. Эйлмера и К. Гивен-Вилсона – становится необходимой составляющей исследований, ориентированных на социальную историю предреволюционной Англии [30]. В рамках раннестюартовской «придворной» тематики были заново открыты темы, которые ранее не воспринимались как дискуссионные: прежде всего это касается открытия каролинского двора как самостоятельного и специфического феномена, характеризующего эпоху персонального правления Карла I.