Array Коллектив авторов - Королевский двор в Англии XV–XVII веков

На практике для столь масштабного лицедейства необходимы были советники, «актеры», «благодарные зрители» и место, где можно было его разворачивать и совершенствовать изо дня в день. Этим местом стали королевский двор и Тайный совет, черты и функции которых становились все более оформленными.

Обитатели двора – и обладающие официальными должностями, и лишенные их – лицезрели королеву, контактировали с ней в непринужденной обстановке и могли оказывать воздействие на ее решения. Таким образом, двор был неформальным местом выработки различных направлений политики страны. Те же, кто не находился при дворе лично или не имел там своего представителя, были лишены прямого доступа к монарху, а значит, и политического влияния на него [595].

Борьба за влияние на королеву с целью лоббирования собственных (в том числе и политических) интересов приводила к тому, что двор делился на различные фракции и группировки. Их возвышение зависело от возможностей лидера стать как можно ближе к монарху, завоевать его доверие или даже любовь. Большое значение имела способность расставить на государственные и придворные должности своих людей. Благосклонность королевы по отношению к лидеру фракции оборачивалась усилением могущества и богатства не только для него лично, но и для поддерживающих его клиентов.

Борьба между фракциями, спровоцированная разногласиями по тем или иным вопросам, а порой просто эмоциональными отношениями королевы с некоторыми политиками, обретала острые формы. Иногда она грозила катастрофой.

Наиболее примечательными и сильно дестабилизировавшими английскую политику были конфликты 1560-х и конца 1570-х годов между группировками Дадли и Говардов. В разгар этой борьбы, пожалуй, только Уильям Сесил мог позволить себе, по крайней мере открыто, не выступать на стороне одной из фракций. Остальные придворные (в том числе и члены фракции Сесила), иногда из-за оказывавшегося на них прямого давления, вынуждены были принимать чью-либо сторону. Елизавета Тюдор стремилась контролировать фракции и использовать их соперничество для того, чтобы самой оставаться над ними и иметь возможность добиваться нужных для себя результатов и решений проблем [596].

Прежде чем приступить к непосредственной характеристике придворной католической фракции, необходимо подробнее остановиться на самом термине «фракция», дать его толкование, характерное для елизаветинцев, и проанализировать основные позиции исследователей по этому вопросу.

Впервые в Англии слово «фракции» было произнесено в 1509 г. в проповеди епископа Рочестера Джона Фишера. Несколько десятилетий спустя слово «faction» («фракция») и его производная «factious» («фракционный») стали одними из наиболее употребляемых понятий в елизаветинском политическом словаре. Их можно встретить и в трактовке сэром Генри Сидни ирландских событий 1572 г., и в обращении графа Лестера к Совету Оксфордского университета в 1577 г. и т. д. [597]

Правомерность использования исследователями термина «фракция» для описания истории политической борьбы во второй половине XVI в. до сих пор остается открытым вопросом как в зарубежной, так и в отечественной историографии. Во-первых, представление людей XX в. о фракции «как о группе членов определенной политической партии в парламенте, общественной организации или обособленной группировке внутри политической партии» [598]не соответствует смыслу, который, как представляется, вкладывали в него современники. Фактически на всем протяжении правления династии Тюдоров фракция воспринималась как группа людей, стремящихся получить для себя максимум выгоды. В этой связи ее основное толкование всегда приобретало отрицательный оттенок. Слово несло в себе не столько политическую, сколько этическую нагрузку.

Развитие государственных и придворных институтов в середине XVI в. и реформационные процессы стимулировали изменения задач и состава фракций, приведшие в исторической перспективе к появлению современных политических образований. Но даже тогда, считает С. Адамс, «как немногие радикально настроенные протестанты принимали на свой счет образ пуританина, так, должно быть, и немногие елизаветинские политики считали себя лидерами фракций» [599]. Отголоски «меркантильного» восприятия фракции встречаются и в содержании одного из самых распространенных полемических произведений – трактате «Государство Лестера» (1584 г.). Авторы обвиняют графа Лестера и его сторонников в том, что их фракция перетягивает на себя все милости, оказываемые королевой своим подданным [600].