Леонид Васильев - Древний Китай. Том 1. Предыстория, Шан-Инь, Западное Чжоу (до VIII в. до н. э.)

Косвенно именно это подтверждается в одной из бронзовых надписей, «Ши Цзян пань», на которую ссылаются Сюй Чжо-юнь и К.Линдуф в своей обстоятельной монографии о Западном Чжоу. В надписи, по их словам, обращено внимание на передел территорий как на нечто характерное для царствования Кан-вана [232, с. 129]. Итоги передела не вполне ясны. Но некоторые данные позволяют судить, что результатом было уменьшение числа уделов. Специальные подсчеты дают основание предполагать, что после Кан-вана сохранилось лишь 36 уделов, пожалованных представителям царствующего дома Цзи, тогда как первоначально, по «Сюнь-цзы», их было около 55. Это значит, что примерно 20 уделов князей из дома Цзи были ликвидированы или просто исчезли.

Продолжая эту тему, Сюй Чжо-юнь и К.Линдуф предполагают, что часть таких уделов, расположенных на юге, могла быть поглощена расширявшимся южным царством Чу [232, с. 129—130]. Правда, приводимые ими аргументы недостаточно убедительны, как и не очень ясно, насколько их рассуждения могут быть отнесены именно к царствованию Кан-вана. Из «Шицзи» явствует, что сам удел Чу был создан лишь при Чэн-ване, а получивший его Сюн И был тогда вполне лоялен дому Чжоу. Только примерно век спустя Чу, располагавшееся далеко к югу от Чжунго, настолько усилилось и отдалилось от Чжоу, что его правители впервые, правда вначале ненадолго, попытались было бросить чжоускому И-вану (887—858) открытый вызов, начав именовать себя ванами [86, т. 5, с. 182—183] [22] 2 При Ли-ване (857—842), преемнике И-вана, чуские правители отказались от этого титула, не желая раздражать чжоуского правителя [86, т. 5, с. 183]. Однако столетие спустя, в середине VIII в. до н э., чуский У-ван снова стал именовать себя ваном, а после него такое титулование стало в Чу уже нормой. . Поэтому едва ли именно Чу можно обвинить в том, что оно аннексировало чжоуские уделы тогда, при Кан-ване, когда было еще слабым и послушным воле Чжоу.

Оставив вопрос о судьбе примерно 20 чжоуских уделов нерешенным, можно, однако, сделать вывод, что Кан-ван был правителем властным и суровым, принимавшим единоличные решения во всем, что касалось Чжоу, включая и многочисленные уже возникшие к тому времени уделы. Не исключено, что в междоусобной борьбе удельных князей за владение людьми и территориями и при решении вопроса о том, когда и куда переместить, какой удел и в каком виде сохранить и т.п., его слово было решающим. В частности, и в зоне влияния Чу.

В «Чжушу цзинянь» (см. [255, т. 3, Prolegomena, с. 148]) сообщается, что на 16-м году правления Кан-ван совершил инспекционную поездку на юг. А из надписи на сосуде, обнаруженном в 50-е годы XX в. близ Янцзы, явствует, что в этом месте существовал удел И, перемещенный туда по воле чжоуского вана. По мнению Сюй Чжо-юня и К.Линдуф, надпись, о которой идет речь, подтверждает истинность сообщения «Чжушу цзинянь» о южной экспедиции Кан-вана (см. [232, с. 130— 131]).

Параллельно с активностью в южном направлении чжоуский Китай времен Кан-вана проводил достаточно энергичную внешнюю политику на севере. В частности, уже упоминавшаяся надпись на сосуде «Сяо Юй дин», в которой сообщается о пленении свыше 13 тыс. человек из племени гуй-фан, датируется 25-м годом правления Кан-вана и описывает события, имевшие место на северных границах Чжоу. Известны также надписи, свидетельствующие о военной активности чжоусцев во времена Кан-вана на востоке, в приморских районах современного северного Китая (пров. Шаньдун и соседние с ней земли).

В целом следует сказать, что царствование Кан-вана было не столь уж и спокойным, как то обрисовано в более поздней историографической традиции. Он, судя по материалам источников, умело и решительно продолжал деятельность первых чжоуских правителей по укреплению власти и распространению ее на все более обширной территории, как в первую очередь в бассейне Хуанхэ, так и к югу от него. Разумеется, о чем уже шла речь, по сравнению с бурными событиями предшествующих царствований годы его правления могли показаться чем-то вроде отдыха для страны. Но передышка была весьма относительной. Чжоусцы времен Кан-вана были по-прежнему боевым этносом, активно использовавшим плоды своего возвышения.

Про Чжао-вана, сына Кан-вана, Сыма Цянь лаконично писал, что при нем «в управлении государством [проявились] слабости и изъяны» [86, т. 1, с. 192]. Жесткость и четкость приведенной формулировки, однако, вызывают некоторые сомнения. Быть может, итоговый результат царствования — имеется в виду трагическая гибель вана во время южного похода к Янцзы — наложил свой отпечаток на оценку Сыма Цяня. Собственно, последующие политики и историографы древнего Китая о Чжао-ване ничего не знали, кроме этой неудачи. Она, как известно, послужила даже поводом для карательного похода против Чу в VII в. до н.э., когда гегемоном- ба в чжоуском Китае был циский Хуань-ван, а фактически управлял делами знаменитый реформатор Гуань Чжун, который и встал во главе экспедиции и, дойдя до цели, предъявил свои претензии чускому вану. Правитель Чу, как известно, отверг их на том основании, что Чу б те годы не владело землями, где погиб Чжао-ван.