Леонид Васильев - Древний Китай. Том 2 - Период Чуньцю (VIII-V вв. до н.э.)

Прогрессирующий упадок и уход в прошлое традиционной чжоуской структуры очень тесно связаны с судьбами правящего дома Цзинь. Именно развал этого царства-гегемона был символом и сигналом конца древнекитайского феодализма. И далеко не случайно специалисты, спорящие о грани между Чуньцю и Чжаньго, выдвигают такие даты, как 453 и 403 гг. до н. э. Обе они имеют самое непосредственное отношение к событиям в доме Цзинь, ибо знаменуют собой два последних этапа крушения этого дома: в 453 г. до н. э. трое сильнейших — Хань, Чжао и Вэй — совместно одолели четвертого и наиболее могущественного из цзиньских удельных властителей, Чжи Бо, а в 403 г. до н. э. эти трое разделили между собой царство.

Царство Цзинь, официально на протяжении полутора столетий выполнявшее с санкции чжоуского вана функции гегемона-ба, было той гигантской и достаточно прочной политической конструкцией, которая являла собой основу децентрализованной структуры периода Чуньцю. Точно так же как Конфуций, оценивая роль Гуань Чжуна на раннем этапе существования восточночжоуского Китая, считал, что, если бы не он, китайцы превратились бы в варваров, мы вправе полагать, что, если бы не Цзинь, полуварварские Цинь и Чу вполне могли бы разделить между собой все Чжунго и история Китая (лишенная вызревшей именно в Чжунго и именно в эти века идеологической доктрины, вершиной которой стал Конфуций) оказалась бы совершенно иной.

Итак, роль Цзинь в чжоуской истории, в истории древнекитайского общества трудно преувеличить (подробнее см. [241]). Сохраняя стабильность и порядок, пусть далеко не идеальный, в пределах Чжунго, это сильное царство способствовало преемственности эпох. Будучи оплотом феодальной структуры и ее символом, царство Цзинь вместе с тем являлось гарантом некоего постоянного внутреннего развития, которое было направлено в сторону постепенной дефеодализации. Как уже было показано, едва ли не самым важным из процессов, сопутствовавших ей и в конечном счете обеспечивших возникновение великой централизованной империи, было формирование идеологемы единой Поднебесной. Для вызревания ее необходимо было время — и именно это время дало чжоускому Китаю царство Цзинь.

Сохраняя древние традиции и способствуя их постепенной трансформации в определенном направлении, генеральные очертания которого были намечены Чжоу-гуном и Конфуцием [160] 6 Это главные, поистине великие идеологи чжоуского Китая. Но следует иметь в виду, что рядом с ними было множество других, внесших свой весомый вклад в непростой процесс создания идеологической доктрины. , чжоусцы объективно нуждались в некоей политической стабильности. И именно эту стабильность гарантировало чжоускому Китаю царство Цзинь. Однако оно, как это выяснилось уже в V в. до н. э., обеспечило Чжунго необходимую устойчивость, а дому вана — существование на протяжении еще нескольких столетий очень дорогой ценой. Единственное из крупных царств времен Чуньцю, Цзинь, выполнив возложенные на него историей функции, развалилось на части. Почему?

Можно выдвигать разные версии, от политического перенапряжения до исторической случайности. Но можно увидеть здесь и некую объективную закономерность. Правящий дом Цзинь всегда был вынужден заботиться более о Поднебесной, прежде всего о Чжунго, нежели о порядке у себя в царстве. Правителям Цзинь было суждено взваливать на свои плечи заботы гораздо более крупного масштаба, чем главам иных чжоуских государств, и потому им действительно приходилось постоянно выдвигать мудрых и способных, обеспечивая при этом необходимую для оптимальной администрации ротацию.

Практически это означало, что наиболее умные и способные из числа крупных сановников попеременно оказывались у власти и получали при этом в свои руки очень большие возможности. Иногда это приводило тот или иной удел-клан к катастрофе, но место погибшего быстро занимали другие. В итоге возникала ситуация жесткой конкуренции, равной которой не было ни в одном другом царстве. Конкуренция, как известно, мощный двигатель развития, движения вперед. Но беда для Цзинь была в том, что соперничали между собой потенциальные могильщики этого могущественного царства, ибо каждый из уделов-кланов в жестокой борьбе с другими наращивал свою мощь.

Это с особой силой выявилось уже во второй половине VI в. до н. э., когда в Цзинь выделилось шесть мощных кланов, а в знаменитой беседе цзиньского Шу Сяна с циским Янь-цзы была будто бы предсказана гибель Цзинь. Оставив вставленные задним числом предсказания в стороне, обратим внимание на политическую реальность того времени. С трудом сохраняя свой приоритет в Чжунго, царство Цзинь все более погружалось в болото внутриполитической борьбы между могущественными кланами и даже внутри этих кланов, как в случае с кланом Чжао. И буквально с каждым десятилетием царство получало новый сотрясающий его удар. Сначала были обвинены и уничтожены клан покойного Шу Сяна и не истребленный в свое время до конца клан Ци (вспомним историю с обменом женами, послужившую поводом для скандала, обвинений и в конечном счете уничтожения обоих кланов, которые, по словам Сыма Цяня, были родственны правящему дому Цзинь [103, гл. 39; 71, т. V, с. 179]). Мало данных для того, чтобы судить, насколько этот удар оказался тяжелым для правящего дома. Но есть основания считать, что удар был целенаправленным и потому очень болезненным, подорвавшим иммунитет царства Цзинь.