Леонид Васильев - Древний Китай. Том 3 - Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.)

Хорошо известна, например, судьба знаменитого реформатора IV в. до н. э. Вэй Яна, получившего за свои заслуги от циньского правителя земли в Шан (15 поселений- и ) и вошедшего в историю под именем Шан Яна. В конце жизни, когда, вынужденный бежать из Цинь, он не нашел приюта в родном царстве Вэй, Шан Ян на какое-то время укрепился в своем владении. Как выясняется, потеряв должность, преследуемый циньскими властями, Шан Ян не лишился его. Возглавив войска из местных жителей, он попытался проникнуть в соседнее царство Чжэн, видимо, надеясь найти убежище. Здесь роль личностных отношений, некоей преданности своему господину вполне очевидна [120] 28 История эта, описанная в 68-й главе труда Сыма Цяня [Вяткин, т. VII, с. 93–94], демонстрирует солидарность местного населения со своим опальным и осужденным на гибель вчера еще всесильным господином. Но едва ли есть основания говорить о тесных кланово-родственных связях Вэй Яна, недавно получившего во владение территорию Шан, с местным населением. .

Еще больший интерес вызывает описанная в 75-й главе Сыма Цяня история Мэнчан-цзюня, современника Шан Яна из царства Ци. Будучи сыном высокопоставленного сановника и унаследовав (что уже не было нормой) от него владение Се, он содержал до трех тысяч гостей-приживал за счет доходов 10 тысяч крестьянских дворов, что было для них тяжелым бременем. А в трудные годы, когда его подданным приходилось туго, он давал им в долг деньги под проценты [Вяткин, т. VII, с. 173–184].

Обратим внимание на то, что округ Се был наследственным владением Мэнчан-цзюня, тогда как отношения с местным населением складывались совсем иначе, нежели в уделах-кланах периода Чуньцю. Они основывались не столько на клановой солидарности, сколько на личностных связях и даже на материальной заинтересованности, чуть ли не на голом чистогане.

Сведения о явлениях IV–III вв. до н. э. показательны как итоговый результат тенденции к ослаблению, даже крушению прежних крепких социально-клановых связей. На смену единому архаическому клану (как на верхнем уровне, так и на уровне общинной деревни) шли малые нуклеарные семьи, родственные связи между которыми уходили в прошлое, отражаясь лишь в традициях. Но традиции не умирали. Более того, соблюдались подчас даже более старательно, нежели прежде. В частности, система родства, которая впоследствии благодаря усилиям конфуцианства и санкционированной им для всего населения системе траура по умершим родственникам снова стала способствовать укреплению клановых связей [121] 29 Заметим, что кланы в императорском Китае были уже несколько иными по сравнению с цзун-цзу , существовавшими в Чжоу. Как правило, они объединяли в рамках родной деревни группу близких родственников, весьма различавшихся по социальному положению. .

Что же касается периода Чжаньго, то для него была характерной именно замена кланов малыми семьями. Это явилось одним из важных результатов процесса трансформации структуры и касалось как аристократических верхов, так и крестьянской деревни.

Параллельно с процессами социально-клановой трансформации и изменением характера деревенских общин и городов менялась и административная система чжоуского Китая. Происходило постепенное становление новой административно-территориальной системы условных служебных владений, послуживших основой для возникновения уездов ( сянь ).

Анализ этого процесса был в свое время проведен Г. Крилом, который пришел к выводу, что система уездов- сяней ранее всего возникла в царстве Чу, где она фиксируется источниками уже применительно к началу VII в до н. э. [Creel, 1970]. Крил сослался на сообщение «Цзо-чжуань» (27-й год Ай-гуна [Legge, т. V, с. 848 и 850]) о том, что некогда чуский ван превратил аннексированные им княжества Шэнь и Си в сяни . В 40-й главе труда Сыма Цяня [Вяткин, т. V, с. 185] это упоминание уточняется: чуский Вэнь-ван в 688 г. до н. э. напал на Шэнь. Что случилось вслед за этим, не очень ясно, но, судя по данным «Цзо-чжуань» от 664 г. до н. э. (30-й год Чжуан-гуна [Legge, т. V, с. 117 и 118]), правитель аннексированного чусцами владения с титулом «гун» (Шэнь-гун) остался наследственным властителем княжества, хотя он теперь был вассалом Чу. Стало ли Шэнь (как, впрочем, и Си) после аннексии административно-территориальной единицей типа уезда в рамках Чу, как то вытекает из построений Крила?

Очень сомнительно. Дело в том, что политическое образование, которое стало именоваться сянь , нет оснований считать уездом- сянем , т. е. административно-территориальной единицей, население которой, обязанное платить налоги в казну, управляется назначаемым и сменяемым по приказу сверху чиновником (а именно так выглядели уезды в Китае позже). Сяни в начале VII в. до н. э. были, скорее всего, просто потерявшими независимость владениями. Характерно, что одновременно с Чу другое полуварварское окраинное царство, Цинь, в 688687 гг., по данным 5-й главы Сыма Цяня [Вяткин, т. II, с. 21], тоже аннексировало несколько мелких варварских владений, превратив их в сяни. Однако вплоть до реформ Шан Яна в середине IV в. до н. э. уездов в этом царстве не было. Можно полагать, что сяни в Цинь и в Чу в начале VII в. до н. э. были не более чем вассальными владениями, лишившимися в результате завоевания независимости, но управлявшиеся, скорее всего, их прежними правителями.