Леонид Васильев - Древний Китай. Том 3 - Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.)

Выработанные на совещаниях-дискуссиях планы, советы и рекомендации занимали немалое место в политических интригах против соседних царств. Они широко представлены в различных главах труда Сыма Цяня, прежде всего в биографиях видных политических деятелей Чжаньго, а также в «Чжаньго-цэ». Судя по пространной форме включенных в них речей, они не могут считаться дословным пересказом той либо иной точки зрения. Речи составлялись много позже, совсем другими людьми и вполне могли быть переинтерпретированы. Но главное — каждая из них отражала определенную позицию, которая и рассматривалась во время совещания [73] 14 На это было обращено внимание в монографии К.В. Васильева, специально посвященной анализу речей, включенных в «Чжаньго-цэ», с сопоставлением их с соответствующими речами в тексте Сыма Цяня [Васильев К.В., 1968, с. 25–27 и сл.]. .

Итак, одной из функций главных министров- сянов , кандидатов в реформаторы и советников правителя (нередко они были из числа тех, кто в прошлом занимал высокие посты и потому был хорошо знаком с интригами в сфере политики и дипломатии) было их участие в обсуждении важнейших государственных, чаще всего внешнеполитических проблем. А сохранение должности с ее большими полномочиями в немалой мере зависело от того, насколько аргументированной и соответствовавшей намерениям или надеждам правителя была их позиция. Можно сказать, что именно благодаря своим разумным планам и советам обычно и держались у власти министры- сяны . В отличие от цинов времен Чуньцю у них не было ни наследственных владений, ни многочисленных родственных и подчиненных им аристократических кланов, ни тем более зависимого от них населения, жившего в их громадных феодальных вотчинах.

У сянов , как и претендующих на этот статус странствующих ши с их новыми реформаторскими идеями, была только позиция. Разумеется, за свой труд, за мудрые советы и достигнутые благодаря им успехи, за повседневную работу по управлению царством администраторы высшего ранга, как, впрочем, и весь административный аппарат, обычно, независимо от их происхождения (они могли быть пришлыми ши или очень близкими родственниками правителей), получали высокое вознаграждение, чаще всего в виде владения какими-либо территориями. Но эти территории не имели характера вотчин и легко в случае чего отбирались, менялись на иные, передавались в качестве награды другим.

Что же касается того, какие деятели обычно предпочитались и чаще всего приглашались извне в качестве глав администрации или войска, то это зависело от очень многих факторов, хотя в первую очередь от того, чего хотел правитель. И здесь стоит еще раз заметить, что такого рода практика получила распространение в период Чжаньго не сразу [74] 15 Как известно, и в период Чуньцю бежавшие по разным причинам из своих царств аристократы получали должности, а порой и оказывались влиятельными цинами в чужих царствах, как то случилось, например, с кланом Чэнь (Тянь) в Ци, который сумел оказаться во главе этого царства. Имеется в виду широкое применение такого рода практики в период Чжаньго, когда странствующих ши из чужих стран искали и приглашали, причем часто и вполне осознанно. . Похоже на то, что первым из тех, кто сознательно стал искать способных администраторов из других царств, был вэйский Вэнь-хоу. Судя по данным 65-й главы труда Сыма Цяня, он очень хотел иметь способного военачальника и назначил командующим войсками У Ци, человека с подпорченной репутацией, но — по рекомендации Ли Кэ — отличного знатока военного дела.

Впоследствии выяснилось, что Ли Кэ не ошибся. Однако потенции У Ци как реформатора ни вэйский Вэнь-хоу, ни его сын У-хоу не желали принять во внимание (хотя не исключено, что и сам У Ци в то время не предлагал себя в таком качестве). Любопытно другое. Когда стал вопрос о назначении министра- сяна в Вэй, все воинские заслуги и претензии У Ци не были учтены, а назначенный сяном Тянь Вэй вразумительно объяснил У Ци, что, когда царство не слишком стабильно, управлять им должен не пришлый военачальник, пусть и преуспевший в своем деле, но именно он, скромный вэйский администратор [Вяткин, т. VII, с. 53–54]. Стоит запомнить слова Тянь Вэя. Из них явствует, что по меньшей мере в пределах Чжунго в первой четверти IV в. до н. э., которую мы вправе отнести к первой половине периода Чжаньго, странствующие ши еще не имели больших шансов стать сянами — даже при наличии весомых заслуг.