Леонид Васильев: Древний Китай. Том 3: Период Чжаньго (V—III вв. до н.э.)

Между идеей и результатами ее реального воплощения всегда существует определенная связь. Или, иначе, какова идея, таковы обычно и результаты. Ведь цель у борющихся друг с другом сил (в данном случае не царств, но именно сил, отражавших определенные идеи и интересы) была, как упоминалось, одна, причем она так или иначе восходила к идеологеме о мудрых Яо, Шуне и Юе. Смысл идеологемы сводился к тому, чтобы, учитывая весь псевдоисторический опыт легендарных мудрых правителей, создать сильную империю, которая положила бы конец междоусобным войнам, т. е. гражданской войне китайцев с китайцами. В этом сходились практически все, кроме разве что даосов, которые к подобного рода идее оказались довольно безразличны. Для всех тех, кто был озабочен идеей создания великой империи, вопрос был лишь в том, какой она должна быть.

Это и определило дальнейшую судьбу Китая. Великая империя усилиями прежде всего царства Цинь была создана. И хотя опыт Цинь оказался не вполне удачным, а легистская жесткая структура нежизнеспособной, многое из того, что было заложено в фундамент империи за несколько недолгих лет существования династии Цинь, осталось жить, являясь основой своеобразия китайской цивилизации на протяжении двух с лишним тысячелетий. Однако не легизм циньского образца стал в конечном счете той базой, которая соединила всех китайцев в единую и цельную дальневосточную цивилизационную зону. Скрепляющей всю эту зону идеологией стало конфуцианство, правда в несколько видоизмененном ханьском имперском варианте, вобравшем в себя многое из иных доктрин, включая и легизм. Процесс, приведший к этому итоговому результату, как раз и происходил в период Чжаньго, хотя его заключительный этап занял еще несколько десятилетий.

Период Чжаньго богат разного рода источниками, в основном оригинальными авторскими текстами. Именно в это время, которое стало осевым для чжоуского Китая [1] 1 Что касается осевого времени в Китае, то, строго говоря, его следовало бы разбить на три неравных этапа. Сначала были два очень коротких, но исключительно важных. В начале Чжоу была выработана идеологема небесного мандата, а примерно на рубеже VII–VI вв. до н. э. появилась на свет вторая идеологема — о великих мудрецах древности. Но только с Конфуция начался длительный период осевого времени, отмеченный взрывоподобным увеличением сочинений авторского характера с оригинальными идеями. , были созданы практически все характерные для китайской мысли основополагающие сочинения, которые легли в фундамент китайской цивилизации. Имеются в виду тексты самого разного стиля и содержания. К ним относится созданный стараниями учеников Конфуция сборник его высказываний, идей и оценок «Луньюй», система загадочных мантических формул «Ицзина» с комментариями, многочисленные рассуждения философов, компиляции авторов энциклопедий, а также систематизированные тексты, включающие популярные представления о древности. К этому следовало бы добавить множество литературных опусов и комментариев.

Не стоит сбрасывать со счетов и огромное число памятников материальной культуры, ежегодно увеличивающееся за счет новых раскопок и находок, среди которых попадаются и отрывки текстов. Однако нет среди источников периода Чжаньго хроникальных текстов типа «Чуньцю» и таких комментариев к ним, как «Цзо-чжуань».

Некоторой компенсацией может служить гигантское историческое полотно ханьского историографа Сыма Цяня, его многотомный труд «Шицзи». Существует, правда, проблема достоверности сообщений Сыма Цяня. Ею занимались и занимаются многие синологи [2] 2 Полный перевод труда Сыма Цяня существует пока лишь на японском языке [Та-кигава, 1956]. На французском впервые издал пять томов его сочинения еще около века назад Эд. Шаванн [Chavannes, 1906] (шестой том был издан много лет спустя, в 1969 г.). Семь томов на русском языке издал в 1972–1996 гг. Р.В. Вяткин, некоторые из них в соавторстве. Восьмой, предпоследний том вышел уже после смерти переводчика, в 2002 г., а судьба девятого пока неясна. . Итог их исследований примерно таков: в основном данные Сыма Цяня заслуживают доверия, хотя есть в его труде многочисленные неточности, явные ошибки, противоречия и совершенно недостоверные эпизоды, включенные в текст по различным соображениям. При всем том сочинение Сыма Цяня бесценно для историка. Без него историю периода Чжаньго было бы невозможно представить во всех ее красочных деталях, которые хотя и не могут сравниться по обилию с тем, что представлено в «Цзо-чжуань», но общую картину событий дают достаточно полно.